Найя послушно присела рядом. Она оперлась затылком о стену и закрыла глаза. Впрочем, они недолго были закрытыми. Едва лишь сын Огдая тоже прикрыл веки и устроил поудобнее больную спину, как почувствовал на шее прикосновение теплых пальцев.
– О, Дью!.. – Найя перебирала Звездное ожерелье, и глаза ее искрились не хуже камней. – Неужели Вьюхо насовсем подарил тебе это чудо? И ему не жалко?…
– Подарил! Да еще сказал, что теперь в нем будет моя жизнь. Ведь эти камни должны были держать мою голову на теле жука!
– На теле жука?!..
– Ты что, разве ничего не слышала, когда сидела под столом?
– Я слышала очень много, Дью. Он так интересно рассказывал о камнях. Но, наверное, не всё поняла, потому что думала только о том, как бы не пошевелиться. Я даже сердце свое уговаривала стучать потише, чтобы не услышал Вьюхо…
Дью усмехнулся.
– О, глупая! – Впрочем, тут же вспомнил, что зря упрекает девушку: он не рассказывал ей о Шеуде, и догадаться, что затеял сотворить с ним колдун, Найя не могла. – Ну, ладно. Что ты так уставилась на эти камни? Бери их себе, раз они тебе нравятся!
– Правда, Дью?! – Найя вспыхнула от радости. – И тебе не жалко отдавать такое чудо?
– Разве воину подобает носить украшения? Это только Вьюхо может обвешивать себя блестящими побрякушками, да глупые женщины. Да еще нурриши.
Мальчик попытался снять ожерелье через голову, но оно не пролезало.
– Ладно, потом. Когда выберемся отсюда.
– Наверное, я очень глупая, Дью… Но мне трудно отвести от них глаза. Они светятся. Они живые… И они растут, он сказал. Через несколько лет они будут совсем большие. Я буду надевать их на шею своему сыну перед битвой, чтобы изумруд хранил его от зла, а рубин поддерживал мужество…
Внезапно Дью насторожился и отстранился.
– Тсс!
Найя стихла. Слева, из одного из боковых ответвлений доносился слабый ритмичный гул. Не говоря ни слова, сын Огдая поднялся на ноги и двинулся в ту сторону. Девушка поспешила следом.
Пройдя шагов семьдесят, они увидели провал в каменной толще, светившийся багровыми отблесками горевших внизу факелов. Оттуда доносился глухой напев. Сделав Найе знак молчать и не трогаться с места, Дью подобрался к краю провала, опустился на колени и заглянул вниз. Глазам его предстало большое помещение. Такие же прозрачные кристаллы на своде и стенах, что и в мастерской Вьюхо, умножали свет факелов, дробили на тысячи веселых искр.
На полу, не подстеливдажешкур, сидели на корточках трое полуголых рабов. Пальцы их монотонно шлифовали кристаллы, а губы выводили столь же монотонную песню. Головы мерно покачивались, как у пашущих в ярме волов.
Поддайся, камень, рукам упорным,
поддайся, камень, зубам алмазов,
поддайся, камень, ночам бессонным…
Ты будешь, камень, как слезы, чистым,
ты будешь, камень, как звезды, светлым,
ты будешь, камень, как вера, твердым…
Крей пел и работал вместе со всеми. Голова была низко опущена, из глаз струились слезы – от яркого сияния хрусталей, от острых искр голубого камня, который он, шлифуя, медленно перекатывал в пальцах.
В обмен на камень – верни мне душу,
на жесткий камень – верни мне сердце,
на стылыйкамень – верни мне солнце…
– Что там, Дью? – Найя изнывала от волнения.
Мальчик подвинулся и дал ей заглянуть в проем, предварительно смерив строгим взглядом и прижав к губам палец.
– Там Крей! – Невзирая на предостережения Дью, девушка громко окликнула:– Крей! Крей!..
