- Скажите, сестра Каталина, - спросила как-то Лотта, растирая в пальцах листочек очередной ароматной травы. – А от куда вы знаете, от чего помогает та или иная трава? Вы это чувствуете?
- Чувствуя я, чего травкам для хорошего роста надо. А так - матушку в детстве слушалась. Давно это, правда, было. А еще сестры-целительницы рассказывают. – Насмешливо глянула на ученицу нонна. – Их же в сад пускать – как коз в огород. Все ощиплют, все унесут, и то им нужно, и это. И стрекочут, как сороки … Только успевай смотреть.
Ты старайся, старайся, деточка. Уж не знаю, зачем ты нашему монсеньеру нужна, но он людей к делу пристроить умеет. А только пока ты тут, нечего бездельничать.
Лотта с тоской взглянула на очередную немалую грядку аптекарского зелья, которую ей предстояло привести в порядок, и покрепче натянула перчатки. Неженкой она себя никогда не считала, дома с этим было строго. Но видя, как не разгибая спины копошится в саду престарелая нонна, что-то ласково нашептывая каждой травинке, было стыдно за свою лень.
А еще была сестра Герлинда. Эту даму, нонной ее было тяжело назвать даже мысленно, Лотта расспрашивать боялась. Но сестра откуда-то знала, как положено вести себя самым знатным дамам. На что уж Лотта в Фехельде была первой дамой околицы, но некоторых тонкостей не зала и она. «Не стоит равнять Фехельде с Брунсвиком» - поджала губы сестра Герлинда, когда Лотта удивилась такой разнице. И, словно в отместку, заставила вызубрить целый трактат о почтительном обращении.
«Брунсвик – герцогская резиденция», - наставительно говорила она, поднимая вверх указательный палец, словно грозя им нерадивой школьнице. – «Никогда не знаешь, с кем сведет судьба. И лучше выучить лишний урок, чем подвести супруга, невежеством своим вызвав ярость мимо проходящего фрайхерра».
Вызывать чью-то ярость Лотта не хотела. И потому училась, училась. Иногда по ночам она просыпалась в поту, потому что ей привиделось, ее снова волокут за телегой, потому что она неправильно поклонилась какому-то вельможе. Страхами своими девушка ни с кем не делилась, а скромная, но отдельная комнатка позволяла не делать этого и впредь. Сложно сказать, сколько бы Лотта так продержалась, если бы сестра Марта не начала тревожиться. Она же и нажаловалась старшей сестре, следившей за работой целительниц.
Та немедленно вызвала Лотту в себе, к вящей досаде старшей сестры из мастерской. Та долго сетовала, что так они быстро растеряют всех заказчиков. Потому что работать некому, а стоило найти толковую белошвейку, как ее постоянно начинают гонять по всей обители. И всегда во время, отведенное для шитья, «словно других часов в сутках нет».
Посетовав еще немного, она, тем не менее, велела не заставлять старшую сестру ждать: «Поторопись, сестра Шарлотта, ты у нее не одна. Но раз зовет, значит, есть нужда. Надо идти». Старшая сестра долго ходила вокруг Лотты, что-то разглядывая и чуть ли не вынюхивая. Попыталась разговорить, но наткнулась только на вежливые отговорки. Мол, спасибо, всем довольна, все прекрасно, чего и вам желаю.
Отчаявшись добиться чего-то толкового от новицы, старшая сестра выдала сестре Марте остро пахнущий бальдрианом и мятой мешочек с травами с указанием заваривать каждый вечер и маленький мешочек с цветами лаванды с указанием положить под подушку. А Лотте велела каждое утро приходить на скотный двор к дойке коз. Она распорядится, чтобы ей там выдавали кружку молока. «Только не запаздывай!» - напомнила она. – «Молоко надо пить парным». Проводив Лотту взглядом, нонна-целительница покачала головой и, сменив символ своего статуса - белый фартук с нагрудником - на чистый, пошла искать монсеньера аббата.
