– А где мне рисовать? – вопрос показался мне неуместным.
Широким жестом я обвел рукой комнату.
– Граф, вся эта прекрасная студия в полном вашем распоряжении! И, кроме того, за аренду я с вас не возьму ни копейки!
Я откровенно глумился, видя, какое гнетущее впечатление производит на Тошу обстановочка.
– Да я ж как меценат, который дает мастеру возможность трудиться, создавать шедевры, черпать вдохновение поварешкой. Не путай меня со спонсором, трахать я тебя не собираюсь. В этом плане я консерватор, я девок люблю.
Странно, а что это ему тут не нравится? У многих известных художников поначалу, между прочим, и близко ничего подобного не было. В лучшем случае – просторные апартаменты где-нибудь под мостом. И не факт, что в Париже.
Зажрались вы, месье Бордо, зажрались!
А ведь какой свет, какой антураж! Явно уютней и атмосферней, чем в «Пенопласте», столь милому вашему сердцу. Тут тебе и комфортабельный прожженный окурками матрас, и заколоченные изнутри окна, и высокохудожественно подранные обои. Я уже молчу про то, что удобства всегда под рукой. Всяческой винтажной рухляди тоже хватало. Да для любителей старья это был настоящий Клондайк!
А если серьезно, то место мной было выбрано удачно. Эту огороженную площадку с несколькими зданиями разной степени готовности я обнаружил случайно. Меня совершенно не волновало то, что кто-то может мне помешать. По документам этого дома вообще не было, а с пропитыми, но ушлыми сторожами, непонятно что тут охранявшими, всегда можно было договориться. И в чужие дела они свои сизые носы не совали. Тишь да благодать. Только неподалеку водопадом безостановочно ревел автомобильный поток, занижая децибелы лишь в темное время суток. А с другой стороны ему периодически вторила пригородная электричка, подражая свистку чайника.
Уже и не совсем Москва, но еще и не полное замкадье.
– В общем, так, – мой тон сменился на деловой, – Анатолий, я делаю тебе заказ на картину. Про гонорар, я думаю, разговоры излишни. Тут и так все понятно.
Я заметил, что Тоша даже не отреагировал на то, что я назвал его настоящее имя.
– Ты просто несколько ошибался в своих взглядах на искусство. Верно?
Ответ мне не требовался.
– Так вот, – я начал подводить к сути, – а ошибки нужно не признавать, а исправлять. Кровью.
Последнее слово заставило художника дернуться.
Я достал из кармана коробочку, похожую на спичечную.
– Лови!
Неуклюже выставленная вперед ладонь с растопыренными пальцами стала нелепой пародией на бейсбольную перчатку. Коробок несильно ударил Тошу в лоб и отлетел в сторону.
– Что это? – последовал робкий вопрос.
В моей руке щелкнула зажигалка. Я глубоко затянулся новой порцией никотина.
– Иголки специальные. Помнишь, как в детстве из пальца кровь сдавал? Вот и еще раз сдашь. Только в больших объемах, ты ж теперь большой мальчик.
Тоша поморщился. Хотя я ожидал несколько иной реакции.
– Зачем мне кровь сдавать?
Теперь я постарался изобразить искреннее удивление.
– Как это зачем? А расходные материалы тебе же нужны? – я изобразил в воздухе взмахи кисточкой. – Будешь на самообеспечении.
Из сумки я достал небольшой сверток.
– Вот это тебе тоже понадобится, – я катнул сверток к ногам Бордо, – тут стеклянные трубочки, пластины, карандаши и прочее. Но учти, что картину ты должен рисовать по большей части лишь тем, что сможешь выжать из себя. И очень тебя прошу, воздержись от фекальных экзерсисов. А то знаю я вас. Расстроишь меня – накажу! Все остальное ты найдешь тут.
