– Не осталось. Они все на хуторе жили. Там и померли, а про Настьку я рассказывала.
– А говорят… – начал Вадим, тщательно подбирая слова, – говорят, здесь недавно видели девушку похожую на Настю.
– Да? – Анна Никифоровна вскинула брови, – кто видел?
– Ну, люди видели.
– А почему люди решили, что она похожа на Настьку? Ее кто-то, кроме меня, помнит?
– Они говорят, что видели какую-то фотографию на могиле.
– И что, правда, похожа?
– Не знаю, – продолжал врать Вадим, – но так говорят. Может, она жива осталась, и сейчас есть у нее какая-нибудь внучка, как вы считаете?
Анна Никифоровна задумалась; долго молчала, а потом неожиданно усмехнулась.
– Может, конечно, и осталась она живая, и дочку прижила… только не верю я в это.
– Почему?
– А просто не верю в дочку ее!.. Знаете, что? Тут недалеко есть деревня Волховка. Поезжайте туда. Спросите волхва.
– Кого? – не понял Слава.
– Волхва. Не знаю, как его зовут; и, по-моему, никто не знает. Ему уже лет сто двадцать, не меньше, и все время – я еще в девках ходила – волхв, да волхв. Он на отшибе живет, как за деревню к кладбищу ехать.
– Деревню в честь него назвали? – пошутил Вадим.
– Да кто ж его знает?.. Но в роду у них все волхвы были.
– То есть, колдуны?
– Волхвы не колдуны – волхвы богам служат… хотя зачем вам это? Вы про Настьку с ним поговорите, и сами все поймете.
– Спасибо… – Вадим озадаченно посмотрел на Славу, и тот молча кивнул, ткнув пальцем себе за спину, где стояла машина.
– Только живой ли он! – крикнула Анна Никифоровна им вслед, – я лет пять его не видела!
Устроившись на сиденье, Слава неторопливо закурил, глядя на дорогу, уходившую к сосновому бору, который скрывал от деревенских жителей Чугайновский хутор.
– От, оно как!.. – он стряхнул пепел, – ты, вообще, о волхвах что-нибудь знаешь?
– Вроде, князь Владимир Русь крестил и топил их в Днепре.
– Насчет князя Владимира вопрос спорный – он Русь крестил или мать его Софья; и топил он далеко не всех – это ты с деревянными идолами путаешь. У меня ж жена историк была, если помнишь, – Слава хитро подмигнул, – но суть не в том – мне кажется, разводят нас пожиже.
– В смысле?
– В прямом. Если появились волхвы, то следующим этапом будут ведьмы, черная магия, ритуалы Вуду и прочая кабалистика.
– И для чего бабке лапшу нам вешать? Ей-то какая выгода?
– А фиг ее знает!..
– Так поехали к волхву и узнаем. Даже если он попросит с нас за услуги какое-то бабло, не думаю, что в такой дыре это будет дорого стоить. А то, что в этой истории достаточно темных пятен, по-моему, ты сам убедился…
– Ну, убедить меня сложно… особенно, в темных пятнах… Ладно, поехали, – Слава выбросил сигарету.
Когда джип отъезжал от дома, Вадим оглянулся – Анна Никифоровна продолжала сидеть на крыльце, вновь превратившись в нахохленную птицу.
Деревня быстро осталась позади, скрывшись в пыли проселочной дороги. Поля пожухлой от жары кукурузы, подступавшие к дороге с обеих сторон, рождали ощущение не просто заброшенности, а недавно закончившегося апокалипсиса.
– Ты уверен, что мы едем правильно? – спросил Вадим минут через двадцать этого безрадостного пути.
– Не уверен. Но другой дороги все равно нет. Посмотрим.
Пыльная колея свернула вправо, и сразу за хилой лесополосой началось другое поле, засеянное чем-то низкорослым и буро-зеленым. Оно уходило к горизонту грязным ковром, образуя четкую границу с ослепительно голубым небом, которое пытался испачкать черным дымом одинокий, но очень самонадеянный трактор; чуть дальше него просматривалось несколько старых деревьев, грозно нависавших над приземистыми домиками.
