Семь пар голубых глаз преданно смотрели на своего Бога.
***
Около двенадцати часов ночи из открытых окон деревянного дома, стоящего на краю деревни, раздавались весёлые крики отдыхающих. В гости на пасху приехали родственники. На отрывном календаре, которыми до сих пор пользовалась бабушка, уже оторвали лист и красовалось красным «12 апреля 2026».
Основной темой разговора конечно же было Пришествие Христа и скептически к этому уже никто не относился. За столом сидели девять человек: старенькая бабушка, постоянно крестившаяся при любом упоминании о Боге на красный угол с иконами, поправляя белый, в чёрный горошек платок на голове; её дочь с мужем, два сына с жёнами, и двое внуков, девятнадцати и семнадцати лет; ещё двое младших спали под присмотром пятнадцатилетней внучки.
Большая семья налегала на жаренную картошку с соленьями, окрошку и время от времени раздавались звуки от прикосновения стеклянных стопок с малиновой настойкой. Никто не смог, да и не имел возможности, рассмотреть опускающуюся чёрную пыль, проникающую в тела с каждым новым вдохом.
Стройная девушка, с чёрными длинными волосами, собранными в косу, лежала на большой кровати, смотря в планшет, иногда посматривая на мирно сопящих двоюродных братиков, Вадика и Славика, четырёх и пяти лет. В какой-то момент она замерла, а глаза поблекли и пожелтели. Телефон выпал из рук. Капля слюны упала на шею мальчика, прикосновение зубов и чавкающий звук заполнил комнату.
Вадик поморщился во сне и открыл сонные глазки:
– Няня Аня, что ты делаешь?
Через пару секунд мальчик издал короткий крик и противное чавканье раздалось вновь.
Никто кроме мамы мальчиков ничего не услышал. Женщина в белой блузке прислушалась, посмотрела на племянника:
– Вась, сходи пожалуйста, посмотри, как там ребята.
Щуплый паренёк встал из-за стола, поправив скатерть с красными цветами мака:
– Хорошо, тёть Лен.
Паренёк прошёл через кухню в дальнюю комнату, в которой уложили малышей, чтобы не разбудить. Открыв тихо дверь, сделал шаг вперёд и остановился, давая глазам привыкнуть к темноте. Он достал телефон, услышал шорох и включил фонарик.
Прямо перед ним стояла Аня: её голова была странно наклонена влево, а милое лицо залито кровью, капающей с подбородка. Он на секунду оцепенел, а ещё через секунду уже лежал на спине. Девушка сидела на животе своей третьей жертвы. В свете фонаря блестели её зрачки цвета крови.
Следующий крик раздался на кухне. Звуки падающей посуды и бьющегося стекла смешались с причитаниями и мольбами старушки. Брат, не донеся свою стопку, выронил её и вцепился в горло брата. Женщина, оттолкнув обоих, сама упала со стула и на четвереньках поползла на кухню, толкнула дверь и упёрлась во что-то скользкое и липкое. Подняла голову. Послышался хруст шейных позвонков. Чавканье.
Каждый шаг девочки в, когда-то белом, сарафанчике, сопровождался хлюпаньем и красными отпечатками босых ног. Она прошла в зал, как-то медленно осмотрелась. Её отречённый, но осмысленный, взгляд скользнул по сидящей на полу бабушке, бьющейся головой об пол; на труп мужчины с разорванным горлом; ещё один, голова которого болталась на остатках кожи и мяса. Немного правее стоял парень, зажавший, трясущимися руками, нож.
Девочка прошла мимо бабушки, обошла стол и резким движением руки пробила грудную клетку ещё одного брата. Худенькая ладонь обхватила позвоночник, подтащила к себе обмякшее тело и трапеза продолжилась.
