– Сильверн, позволь представить тебе леди Лумивесту, коронессу Великого Разбойничьего Кряжа. Ей нужно срочно уехать домой. Миледи, позвольте познакомить вас с палионом Сильверном, арматьером первой статьи, военным советником Брина-Коли. Сильверн, дай мне твои билеты. И вы, миледи, тоже.
Сильверн немедленно протянул Варису конверт. Лумивеста достала свой билет из кармашка кожаного саквояжа.
– Опять же, постарайтесь меня не терять, – напомнил Варис, опустил на пол холщовую сумку Лумивесты и ушел.
Сильверн и Лумивеста остались на крошечном островке спокойствия среди толпы.
Немного погодя Лумивеста сказала:
– Палион… и арматьер…
– Зовите меня Сильверн, миледи коронесса, – сказал он.
– А вы зовите меня Лумивеста.
Сильверн кивнул:
– У Странжа всегда рады новым гостям.
– У Стра… я… Погодите, вы понимаете, что он задумал?
– Гм, мне казалось, что да. Вы что, не едете с нами к Странжу?
Лумивеста объяснила, в чем дело.
– А, вот теперь понимаю, – сказал Сильверн. – Давайте-ка мы выпьем чаю, развеемся, и я постараюсь ответить на ваш вопрос.
– Мы не потеряем Вариса?
– Это с вашим-то охотничьим чутьем и моим ростом?
– Откуда вы… – вскинулась она, но осеклась, поджав губы, а потом негромко добавила: – Охотник охотника чует издалека…
– Ну конечно, – сказал Сильверн, словно это было и без того ясно.
Она кивнула и последовала за ним.
Они отошли к чайному ларьку неподалеку и, встав на свободный пятачок у стены, опустили на пол багаж и взяли картонные стаканчики с горячим чаем.
– Так вот, – сказал Сильверн. – У меня двухместное купе и нет спутника. У Вариса одноместное купе. По-моему, он сейчас обменяет наши билеты.
– А, понятно, – сказала она. И улыбнулась.
– Ах, какая улыбка, – сказал Сильверн.
– Он очень упирал на то, что купе исключительно для меня.
– Так оно и будет, – сказал Сильверн. – А он поедет со мной, в двухместном купе. И ваша улыбка почему-то исчезла.
– Но это же вас стеснит.
– Нисколько.
– А он… он любит решать такие затруднения, правда?
– Aigashté. Вы очень проницательны.
– Это слово на колианском?
– Да.
– Я никогда не слышала колианского. Брина-Коли для меня – край света.
– Tré shin ye baród.
– И что это означает?
– «Я возношу хвалу тому, кого любит мой друг». Колиане не умеют изъясняться абстракциями. К примеру, они не скажут, что вы красавица, а заявят: «Kestine tseyt, knórowa kneyt sha», то есть «Под вашим взглядом соколы начинают прихорашиваться от зависти».
Она рассмеялась, а потом негромко сказала:
– По-вашему, я та, кого любит ваш друг?
– Я вижу, что он не может этого не желать. Большего я сказать не могу. – Сильверн поднял руку и показал свое кольцо.
– Это… вы консейль.
– Да. Вот, взгляните. – Он раскрыл ладонь.
Плетеное кольцо состояло из пересекающихся кругов и прямых линий.
– Это мечи и щиты, – сказала она.
– Верно. А еще это колеса движителей и тягловые дышла. Эдеа, мой консейль, служит железным путям.
– Эдеа, – повторила Лумивеста.
Это слово означало и «сюрприз», и «чудо».
Она всмотрелась в кольцо.
– Да, сейчас я вижу и то, и другое. Это сделано по вашему эскизу, или… хм… Эдеа…
– Эдеа – женщина. Эскиз придумал Варис. Эти кольца – его подарок.
Лумивеста отпила чаю.
– Жаль, что мы с ним не были знакомы раньше, – с заметной горечью произнесла она.
Она рассказала Сильверну о своей петиции и об ошибках, допущенных при обращении в парламент.
– Люди решают проблемы сообразно своей природе. Вот, к примеру, если бы Варис был другим по природе, то добился бы, чтобы к составу прицепили еще один вагон, специально для нас.
