Сегодня мы хоронили отца. Однако мои первые мысли, когда я проснулся поутру, были не об отце и не о похоронах, а о буфетной нашего сгоревшего особняка на площади Королевы Анны.
Нападавшие не пытались туда проникнуть. Отец опасался грабежа, отчего и нанял двух отставных солдат. Но те, кто вторгся в наш дом, сразу бросились наверх, словно их совсем не занимала буфетная и собранные там ценности.
Тогда какова была цель их нападения? Похитить Дженни? Убить отца? Было ли это частью их планов?
Вот с такими мыслями я проснулся в комнате, которую смело мог бы назвать холодильником. Меня это не удивило. В ней никогда не было особенно тепло. Просто сегодня холод показался мне особенно сильным. От такого холода стучат зубы. Он пробирает до костей, вымораживая тело изнутри. Неужели камин успел потухнуть? Я повернул голову и увидел, что его вообще не растапливали. Каминная решетка была серой от золы.
Я вылез из постели и подошел к окну. Стекло с внутренней стороны покрылось ледяными узорами, за которыми было совсем не разглядеть улицу. Сопя от холода, я оделся и вышел из комнаты. Меня поразила тишина в доме. Стараясь не скрипеть ступенями лестницы, я спустился вниз, подошел к двери комнаты Бетти и постучался. Ответа не последовало. Я снова постучал, уже громче. Бетти не откликалась. Ощутив легкое беспокойство за служанку, я нагнулся и заглянул в замочную скважину, моля Бога, чтобы не увидеть ничего такого, что не предназначалось для моих глаз.
В комнате стояло две кровати. На одной спала Бетти. Вторая была аккуратно заправлена, хотя у изножья стояли мужские сапоги с серебряными накладками на каблуках. Я перевел взгляд на служанку. Ее одеяло равномерно поднималось и опускалось. Убедившись, что она просто спит, я выпрямился и побрел на кухню.
Там я застал миссис Сирл. Она смерила меня недовольным взглядом, затем продолжила что-то резать на разделочной доске. Не то чтобы мы с миссис Сирл поссорились накануне, она и раньше поглядывала на всех с недоверием, но после нападения ее подозрительность только возросла.
– От нее благодушия вовек не дождешься, – как-то сказала мне Бетти, с которой после нападения тоже произошла перемена, но иного свойства.
Она стала гораздо откровеннее и время от времени выказывала свои настоящие чувства относительно того или иного предмета или человека. Например, я только теперь узнал, что они с миссис Сирл недолюбливают друг друга. Вдобавок Бетти призналась мне, что всегда с подозрением относилась к мистеру Берчу.
– Не знаю, почему это он принимает решения от имени семейства Кенуэй, – мрачно обронила она не далее как вчера. – Он – не член семьи, и сомневаюсь, что когда-либо станет таковым.
Невысокое мнение Бетти о миссис Сирл сделало домоправительницу и в моих глазах менее грозной и неприступной. Раньше я бы крепко подумал, прежде чем вот так запросто прийти на кухню и попросить еды.
