– Грязь какая, – прохрипел он. – Сидим тут, как свиньи, в собственном дерьме…
– Где ты был? – не оборачиваясь, спросила она.
Профессор облизнул слипшиеся губы.
– Улетели, а? Господи, – он обхватил руками длинную, яйцеобразную голову, – вот счастье-то какое, сами улетели… – Потом внимательно всмотрелся в лицо жены. – А они ничего… – он окинул взглядом больных, ища, высматривая, – ничего не оставили?
Мойра горько усмехнулась и покачала головой:
– Как прилетели, так и улетели… пяти минут не пробыли. Но их можно понять: умирать никому не хочется… А все-таки обидно. Бросила нас Земля… – вздохнула она.
Лаборант возбужденно помотал головой.
– Земля не может нас бросить, – быстро сказал он. – Почему – этого я тебе пока объяснить не могу… настанет час, и ты все узнаешь. – Он лихорадочно оглядел толпу. – Челнок не возвращался?
Мойра безразлично повела плечом:
– Я не видела.
– Не возвращался! – захрипел старческий голос справа от них. На своей подстилке пошевелился морщинистый, иссохший человечек в дырявом свитере, к которому пристали выпавшие волосы. Потрясая костлявым пальцем, он повернулся к лаборанту. – Куда ты его дел?
Мойре хотелось схватить мужа и бежать в один из тайных закоулков Троянца. Именно так здесь и начинались кровавые, с выдавливанием глаз и изгнанием на мороз, ссоры. Но лаборант словно не понимал и охотно ответил на вопрос старика:
– Я его не видел. Я в медблоке был.
– Я не про Челнока! Мне его делишки без разницы! Куда товар дел, спрашиваю? – старик, которому, если верить вживленному чипу индивидуальной идентификации, еще не исполнилось двадцати лет, с подозрением оглядел посеревшее дырявое банное полотенце, на котором сидела Мойра. Та вздрогнула.
– Нам нет дела до вашего товара, – сказала она. – Хоть бы сгинул ваш Челнок, всем нам легче бы жилось!
Женщина фыркнула и отвернулась. В голове забегали обыденные мысли: сколько у них двоих осталось еды и можно ли попросить Троянца синтезировать чего-нибудь – сами поселенцы друг с другом никогда и ничем не делились. Главное – постараться не думать о том, – взгляд ее упал на тот угол, куда они стаскивали для переработки трупы, – из чего Троянец синтезирует пресные брикетики биомассы…
Старик приподнялся и повернулся к остальным.
– Им все равно! – прошамкал он, силясь перекрыть гул голосов. – А нам что теперь делать? Они улетели… – он осекся, обвел всех испуганными глазами, – улетели и ничего нам не оставили!
Гул усилился, перешел в ропот. Мойра отодвинулась в угол, наблюдая, как поселенцы роются в своих вещах, перетряхивают истлевшие в ядовитой атмосфере сумки и разорванные пластиковые мешки. Все качают головами. Нету, ни у кого нету!
Старик поднял на нее слезящиеся глаза.
– Это вы виноваты! – потряс он тощим пальцем у Мойры перед глазами. – Они улетели из-за вас! – и обернулся к остальным. – Они нас испугались!
Мойра сжалась под враждебными взглядами. Муж обхватил ее за плечи, прижал к себе. Но что он может? Первые фигуры двинулись к ним. В истощенных руках блеснула сталь.
Она закрыла голову мужа руками. Тот оттолкнул ее, полез за чем-то в карман. Троянчик, миленький, спаси, помоги! – билось у нее в мозгу. Но ничего не менялось. Даже Троянец их оставил.
Первые из ненавидящих уже подошли так близко, что она слышала их прерывистое, натужное дыхание. Вот и все, подумала она.
Ненавидящие остановились. В их глазах появилось сомнение. Все разом, как по команде, сделали шаг назад. На тот угол, где она сидела, упала длинная тень человека.
