Астрономия. Узнавай астрономию, читая классику. С комментарием ученых - страница 6

На святой Руси петухи кричат.

Скоро будет день на святой Руси… – неизвестно откуда всплыло в моей памяти прелестное двустишие давно забытого стихотворения, от которого так и дышит утром и рассветом… «Ох, скоро ль будет день на святой Руси, – подумал я невольно, – тот день, когда рассеются призраки, недоверие, вражда и взаимные недоразумения между теми, кто смотрит в трубы и исследует небо, и теми, кто только припадает к земле, а в исследовании видит оскорбление грозного Бога?»

Все множество светил, которые мы видим ночью на небосклоне. Но помимо ярких звезд и видимых невооруженным глазом комет и планет существует множество других интересных космических объектов – слабые звезды, различные туманности, галактики и другие небесные тела. Именно их позволяют увидеть бинокли, оптические трубы и телескопы. И если в последнем из составленных без применения телескопов каталоге Яна Гевелия (1687) насчитывалось более полутора тысяч небесных светил, то современные звездные каталоги, объекты для которых снимали с помощью космических телескопов, включают в себя уже более миллиона звезд. Наземные телескопы увеличивают количество видимых звезд в 1000 раз, а космические телескопы, которым не мешает земная атмосфера, открывают перед учеными поистине фантастические возможности.

А вот и укрепленный лагерь «остроумов».

На небольшом возвышении у берега Волги, по соседству с заводом, которого высокая труба казалась нам ранее башней, на скорую руку построены небольшие балаганчики, обнесенные низкою дощатою оградой. В ограде, на выровненной и утрамбованной площадке стоит медная труба на штативе, вероятно секстант, установленный по меридиану. Из-под навеса нацелились в небо телескопы разного вида и разных размеров. Все это еще закрыто кожаными чехлами и имеет вид артиллерии в утро перед боем. А вот и войско. Укрывшись шинелями, спят несколько городовых и крестьян-караульных, «согнанных» из деревень. Какой-то бородатый высокий мужик важно расхаживает по площадке. Это – главный караульщик, приставленный от завода, тот самый Гришка, который за двадцать пять рублей согласился снять с себя не только крест, но и пояс, и таким образом приобщился к тайнам «остроумов». В настоящую минуту, когда я подхожу к этому месту, он активно проявляет свою роль. Какой-то предприимчивый парень, прикинувшись спавшим за оградой, подполз к самой большой трубе, и Гришка поймал его под нею. Хотел ли он взглянуть в закрытую чехлом трубу, чтобы подглядеть какую-нибудь неведомую тайну, или у него были другие, менее безобидные намерения, но только Гришка горячился и покушался схватить его за ухо.

– Дяденька, да ведь я ничего.

– То-то ничего! Вот экой же дуролом намедни все трубы свертел, полдня после наставляли… Нешто можно касаться? Она, труба-те, не зря ставится.

Гришка, видимо, апеллирует к публике, сомкнувшейся около ограды и, быть может, простоявший здесь с самого вечера. Но публика не на его стороне.

– Где уж зря! – вздыхает кто-то.

– Не надо бы и ставить-то…

– Жили, слава те господи, без труб. Живы были.

Какой-то серый старичишко выделяется из проходившей на фабрику кучки рабочих и подходит к самой ограде.

– Здравствуй, Гриш!

– Здравствуй.

– Караулишь?

– Караулю.

– Та-а-ак.

– Мне что-ка не караулить, – вдруг обижается Гриша, – ежели я хозяином приставлен.

– Нешто это дело хозяйско?