Воспоминания же немецких асов в этой книге в очередной раз подтверждают: каждый из них не менее десяти раз садился на вынужденную, причем в подавляющем большинстве случаев это происходило на своей территории. Тот же Хартман из-за привычки стрелять с минимальной дистанции погубил много самолетов, так как влетал прямо в обломки взорвавшейся жертвы. Это как, его сбили или нет? И еще одна особенность поведения немецких асов: они пользовались парашютом лишь в самом крайнем случае. То есть некий условный обер-лейтенант N садился на вынужденную 12 раз, а с парашютом прыгал лишь однажды. И какие советские документы военного времени могут достоверно подтвердить гибель этого самолета, неважно уже по какой причине он погиб? Вот и получается, что правильней будет писать, что Хартман потерял 14 самолетов, но не был сбит 14 раз. Этот вопрос остается открытым и по сей день.
Если опираться на немецкую статистику, то получится, что у каждого из асов примерно на 100 вылетов случался один инцидент, назовем это так. Видимо, исходя из этого, следует оценивать и действия советских летчиков.
Летчики обеих сторон были склонны к охотничьим рассказам. Например, чего стоят истории о том, как героические немецкие пилоты боролись с ужасным «цемент-бомбером» Ил-2, против которого имелся лишь один действенный способ атаки. Сразу несколько пилотов утверждают, что единственным способом было атаковать Ил-2 снизу, чтобы прострелить ему маслорадиатор. Иначе-де ни пули, ни снаряды не брали бронированный штурмовик. Приходится в этом усомниться, причем по многим поводам. Прикиньте размеры этого самого маслорадиатора. Так вот, в грудную фигуру из винтовки на земле с расстояния 100 метров я сам возьмусь попасть без особого труда, хотя никакой я не снайпер. А вот в ту же самую грудную фигуру с трясущегося истребителя – да ни за что. Имеется гораздо более простое объяснение этого способа атаки, кстати, использовавшегося и во многих других случаях. Зачем подставляться под огонь тяжелого пулемета УБТ? Проще зайти из мертвой зоны, хотя это было крайне сложно с учетом малых высот, на которых летали Ил-2.
Да и бронированность Ил-2 – больше результат фантазий досужих авторов, чем реальный факт. Против пулеметов винтовочного калибра, которые стояли на истребителях до войны, – безусловно. То есть для Ме-109С, с которым советские летчики сталкивались в Испании, Ил-2 был действительно неуязвим. А вот против тяжелых пулеметов и пушек… Приведем небольшую выдержку из документа, желающие могут без большого труда найти его и прочитать полностью.
«Обследование 184-х бронекорпусов одноместных самолетов Ил-2, попавших в период зимы 42-го – весны 43-го на разделочные базы НКАП, проведенное в ЦНИИ-48, показало, что 71 % попаданий в бронекорпуса, относящиеся к поражению от истребителей противника, приходятся на долю поперечной бронеплиты и только 29 % – на продольную броню, причем подавляющее число попаданий соответствует атакам истребителей противника почти строго в хвост (до 20 градусов от продольной оси самолета по горизонту и до 3–5 градусов в вертикальной плоскости).
Бронекоробка Ил-2, как показал опыт боевых действий, а позже и полигонные испытания, не спасала его от разрушающего действия как 20-мм фугасных снарядов немецких авиационных пушек, так и крупнокалиберных немецких пулеметов».
Так что немецкие асы любили преувеличить трудности, с которыми они сталкивались. Вальтер Крупински договорился до того, что Ил-2, дескать, может выдержать прямое попадание 88-м снаряда, что, разумеется, полный вздор. Кстати, в воспоминаниях этого пилота все успешные атаки Ил-2 подаются, как заход сзади-сверху… Осколки кабины не летят в стороны, если ты стреляешь снизу по маслорадиатору, а ведь именно Крупински считается изобретателем «смертоносного приема».
