Такие люди очень ценились на Чаде и быстро проходили путь от надсмотрщика до управляющего перегонным заводом. Но такие случаи были большой редкостью, и в большинстве своем свозимые из центральных миров наркоманы приезжали сюда умирать.
Педро подъехал к комплексу вытянутых зданий, называющемуся пунктом предварительного размещения. Пока хозяин выбирался из своего авто, телохранители разбежались по сторонам, осматривая углы и глубокие ямы на разбитой дороге. Потом один поднялся по лестнице парадного входа и первым вошел в холл. Он подождал там Педро и проводил его до кабинета Ибрагима Феду.
– О, какие люди посещают старого больного человека, – почти пропел Ибрагим, поднимаясь из-за стола навстречу Педро.
– Что ты говоришь, Ибрагим? А не тебе ли привезли неделю назад пятую жену? Я не считаю себя больным и старым, но и две женщины для меня много. Я очень устаю на работе. Плантации совсем не приносят дохода. Я работаю себе в убыток… Доходяг пора менять, а где взять новых? – Он вопросительно посмотрел на Ибрагима.
– Ай-яй, зачем обманывать? Дохода у него нет. Дом новый на пятьдесят комнат, с четырьмя фонтанами во дворе кто себе построил? Ибрагим, да? Нет, его построил сеньор Педро Рохес, самый уважаемый плантатор в округе, а вот у кого идут дела совсем плохо, так это у старого Ибрагима. Жалованье от государства маленькое, а у меня пять жен, много детей, – запричитал Ибрагим, загибая пальцы. – Как жить дальше буду, не знаю. Совсем денег нет, да… – Ибрагим замолчал и с выражением бесконечной скорби уставился себе на ноги.
– Друг, я, конечно, не миллионер, но, если у тебя такие проблемы, возьми мои последние деньги… – С этими словами сеньор Рохес, утирая слезу сострадания, выложил на стол три банковских жетона по тысяче кредитов каждый.
– Педро! Ты настоящий друг, и я очень благодарен тебе за это скромное пожертвование. О, его, конечно бы, хватило мне, будь моя семья вполовину меньше.
– Пусть я буду голодать, Ибрагим, но на, возьми, это мои самые последние деньги… – И Педро Рохес выложил еще три тысячи кредитов.
Лицо Ибрагима сразу разгладилось, плечи распрямились, он прошел к своему столу и сел в кресло, сбросив в ящик стола деньги одним небрежным движением.
– У меня есть сто человек. И то лишь благодаря нашей дружбе… – проговорил господин Феду бесстрастным голосом.
– Мне нужно пятьсот… – Педро подошел к столу и тяжело опустился в кресло для посетителей.
Ибрагим изящным жестом открыл ящичек для сигар и выбрал себе одну. Он зажег ее от зажигалки, украшенной драгоценными камнями по полкарата каждый, и, глубоко затянувшись, произнес:
– Изволь, я могу добавить полсотни «желтых», но это все, что я могу для тебя сделать.
– Ты смеешься? «Желтушники» не могут работать! Они даже не пьют воду! Они только сосут свою дрянь и мрут как мухи! Вот что, Феду, если ты по-прежнему рассчитываешь попасть в клуб плантаторов как равный, а не выпрашивать себе на хлеб, знай – одного моего слова достаточно, чтобы ты никогда не выбрался из своей вонючей конторы!
– Да ты что, Педро, дружище, я же пошутил! – Ибрагим выбежал из-за своего стола и обнял Рохеса за плечи. – Будет тебе пять сотен самых крепких доходяг… Завтра присылай транспорт, и дело с концом… – Лицо Ибрагима источало радушие и желание помочь. – Да мне разве жалко этого дерьма, Педро? Чем на них казенные продукты переводить, а потом перед ревизором из Сообщества отчитываться, так я их лучше хорошему человеку отдам. Вон, завтра с Авангарда-Хоу приходит еще один тюремный корабль. В общем, проблем нет…
