– Погоди-ка, я угадаю! Это та самая тетка, которая так щедро выделила этому бомжу жилье?
– Она самая. Копылова Агата Марковна.
– Нормальное имечко!
– Да все нормально, – сказал оперативник. – Она, можно сказать, потомственная интеллигенция: сама – бывшая учительница, мать – тоже что-то по этой части, отец вообще был доктором наук.
– Ну, это многое объясняет. Надо бы с ней переговорить.
Следователь направился к этой троице. Завидев приближающегося следователя, тетка, думая, что делает это незаметно, толкнула своего мужа локтем в бок. Тот немедленно принял такое положение в пространстве, которое очень напоминало стойку «смирно».
Ревякин представился.
– Копылова Агата Марковна, – сказала тетка.
– Пушкарев Леонид Владленович, – назвался мужик.
Подросток ничего не произнес. И вообще, он посмотрел сквозь Ревякина, будто сквозь стекляшку.
– А это Копылов Миша. Мой сын.
На слова матери подросток отреагировал пренебрежительной гримасой. Следователь подумал, что парнишка наверняка не сахар. Это нормально для детей, воспитанных в семьях педагогов. Черт его знает, почему, но те, кто прекрасно учат и воспитывают чужих отпрысков, не очень часто способны то же самое сделать со своими.
– Скажите, Агата Марковна, вы на самом деле сдаете жилье Ярошеву?
Тетка энергично закивала:
– Сдаю. Только не за деньги. У него их вечно нету, а работать по дому надо. Мой муж один не справляется.
– Ясно. И что вы можете сказать нам про вашего квартиранта?
– А что говорить? Хороший мужик. Только не следит за собой. Его жена бросила, так он запил по-черному. Прямо страшно. И опустился, и ничего ему не надо. Дома нету. А человек он хороший. Чего ему скитаться?
– Понятно. Дело хорошее.
– Вы только не думайте, что это он сделал! – твердо сказал тощий Леонид Владленович. – Колька Ярошев никогда и мухи не обидит.
– А вы, может, видели или слышали что-нибудь этой ночью? К примеру, огни фар, шум мотора, речь кавказскую?
– Да мы живем вон там, – Копылова показала куда-то в глубину дворов. – У нас даже окна не на эту сторону выходят. Ничего не слышали. Спали мы.
Подросток шмыгнул носом и пробубнил:
– Да тут ченчебосов всяких живет полрайона. Кто угодно завалить мог. Мы с пацанами тут нормально пройти не можем, чтоб эти козлы не прикопались!
Агата Марковна охнула. Видимо, сказанное сыном шло вразрез с ее педагогическими принципами.
Вообще, если этой тетке уже больше пятидесяти лет, то пацан получается поздним ребенком. Дополнительные проблемы на голову родителей.
– Ты думаешь, кто-то из местных это мог сделать? – нахмурился следователь.
– Из местных – не знаю. Они вроде не такие бешеные. Но тут же приезжих всяких столько – жопой ешь!
Копылова опять издала задушенный стон.
Ревякин еще немного порасспрашивал Мишу о том, что представляет собой кавказское население этого района. Подросток отвечал охотно и многословно. Следователю пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы из этого потока информации выловить ту, которая на самом деле представляла интерес.
В общем, картина все-таки обрисовалась.
Итак, уроженцев Кавказа тут на самом деле хватало. Район был не престижным, соответственно, нетрудно было обзавестись жильем. Получалось, что любой, кто приезжал в Сочи из Грузии, Чечни или Осетии, первым делом обращал внимание именно на этот квартал.
Селились здесь только те, кому не хватало денег на обустройство в более благополучном месте. И отнюдь не всегда это были люди нормальные. Завелось и с десяток откровенных отморозков. Они время от времени наводили немало шороху.
