Сам же Тагес, в отличие от прочих, уже с самого начала своего бытия был связан с содержательным историческим временем, изначально существуя в прошлом до своего рождения и в будущем после своей смерти, как в единственный миг здесь-сейчас, иначе – теперь. И если простой смертный мог что-то сделать, а что-то не сделать по своему выбору, то Тагес не мог выбирать и просто был обязан это что-то сделать, ибо уже сделал, и должен был это делать до тошноты и безумия постоянно. В противном случае сердце Истории остановится, и пульс Времени для него иссякнет с заведомо нехорошими последствиями.
Всё ж таки Айнес небыл абсолютно лишён выбора. Хотя он и воплощал собой Вселенскую Историю, но привязан был лишь только к определённым событиям, к локусам этой Истории. Между же этими локусами был волен поступать сообразно своей натуре, хотя и не всегда без вреда историческим звеньям-локусам, в чём и где, естественно, был предельно осторожен. Но бывал он там, как правило, для отдыха от вечно постоянной монотонности своего бытия, чтобы, если уж на то пошло, буквально побеситься, словно ребёнок. Или же поразвлечься над полуневинными жертвами, воплощая собой Закон Подлости. Впрочем, его способность перемещаться во времени по сюжетам истории иногда омрачала "каникулы". Но в этом он "обременял" себя избранием каких-либо общественных явлений, помогая или же мешая каким-либо простым и не совсем людям, возрождая какие бы там ни было социальные движения, или же стремясь их остановить, и так далее, тому подобное. Главное, чтобы эти действия в суммарном числе не влияли на Историю и не выходили за его моральные рамки и принципы.
Но всё изменилось. Словно поставили "заглушку" его сознанию образовав тем самым глухое эхо о минувшем бытие и слабый отклик об отрадном счастье. Был неопровержимо известный миг жизни, всё в ней было определено. Но ныне его расколол миг леденящей тревоги. И жуть, облачённая теневой плотью, стояла перед его мысленным взором в туманной дымке, источая из себя хладно-мстительную ненависть. Никогда по-настоящему Тагес не знал о том, что значит иметь бессодержательное будущее, ибо оно всегда было живым мигом с его бытием теперь-здесь, вечным настоящим. И в этом многотысячном, но бесконечном миге Вселенской Истории был как рыба в океане. Всё было относительно легко, никаких проблем великих. Но вот, жизнь расколота, подобно промёрзшему пледу, на биллионы частей. Лишь одна часть была целой, говорившей и напоминавшей о былом более, нежели о прошлом. Мириады же других бытийных осколков смешались, перемешались с атмосферно-пространственным инеем иных бытийных структур, зловеще утверждая прошлое и шепча о неопределённом будущем – былом. И Тагес был вынужден познать страх и ужас, который лишь смертные могут испытывать перед лицом чего-то неизвестного, но всё же заведомо опасного: «О Тиха⁴!? А ведь как всё было ясно и просто! – кто, где, когда и что делает, сделает и сделал. Ныне же ничего не ясно и непонятно, кроме былого. Всё перемешалось с чужеродным, излишне лишним… и теперь надо всё это как-то разобрать, отсеять, просеять завал Истории, Будущего и склеить разрозненное должное…».
Айнес Тагес поднялся с кресла с первым лучом солнца. Он давно согрелся, фобию глубоко упаковал в рациональных недрах своей сущности, но жуть, эта ядовитая тревога неясности, оказалась сильнее. Посмотрев на часы, Хранитель посетовал на себя за действительно потерянное время, о чём тут же забыл. Пересекая гостиную, тёплый халат сменился на спортивный костюм, а опусташённый стакан вновь оказался полным. Отпив немного содержимого, сделал мысленную отметку, что этим утром пробежки не будет и даже прогулки. Облокотился на парапет.
