– Завтра вечером в Музее Орсе, точнее под ним, состоится закрытый аукцион. Небольшой бунт, переформирование и немного крови приверженцев старых традиций одной незначительной, но весьма богатой секты, назовем ее так, устраивают распродажу века и день открытых дверей. Естественно, для определенного круга лиц. Где-то в глубине замка есть хранилище, в которых содержится то, что они не продадут ни за какие деньги. Уверен там, много интересного, но главное это кодекс «Arcana Arcanorum» и записи Графа Калиостро. Собственно, их и нужно достать.
– Какой ваш интерес? Что в тех записях?
– Интерес? 250 000 евро по факту и еще столько же после перевода записей, каждому. Да возьмите вашего друга, это дело на троих.
– На троих?
– Да я тоже там буду, но естественно, как гость. Возможно, я смогу помочь вам сориентироваться внутри. Вот в чем план: я войду через соседний дворец Почетного Легиона и спущусь в зал, просканирую помещение, и достану для вас карту здания. А вы через музей, проникните на нижние этажи, пройдете в зал, найдете хранилище, найдете записи и благополучно, по английский уйдете. Я пришлю вам план музея и нижнего комплекса, а когда вы уже окажитесь в аукционном зале, пришлю уже обновленную схему той части, где должно быть хранилище. Остальное ваших рук дело.
– 350 000.
– 250 000. – стоит на этой цифре Гительман.
– 350 000.
– Вы испытываете удачу, мой друг. Хорошо. 300 000
– 350 000.
– Не наглейте.
– Хорошо, 300 000.
Гительман поволновал коньяк покачав бокал в руке и отпил крепкий эликсир риторики.
– 250 000. – вернулся к своему Гительман.
– Нет, 300 000.
– Идет, 300 000. По рукам.
– Так что в записях? У вас приглашение от самих сектантов? Вы уже бывали там?
– Только в музее. И вообще эти вопросы не имеют отношения к делу! Знал бы я, что в тех записях мы бы вот это вот все не обсуждали. И еще…
Гительман взял небольшую паузу.
– Если вы, принесете мне еще один кристалл, то я умножаю итоговую сумму вдвое.
– Вдвое? Что за кристалл?
– Я не смогу его описать, но возможно он будет там же. Если вы его увидите, несомненно поймете, что это он. Я только могу дать вам еще один совет – берите все, что можете унести.
– Бери все и не отдавай ничего? – ухмыльнулся я.
– За ваш здоровый сон! – Гительман опустошил рюмку коньяка.
«Оружию и хмелю пою…»
Рваный блюз купается в шумной болтовне и перезвоне стекла. Раздается гром колокола, наверно в честь героя, осилившего шот чистого Stroh 80 или может в честь Эмми, торжественно разбившей заказ дорогого виски, а может у Пирса просто зачесалась рука, для лишней порции шума повод не важен. Я выхожу в зал, в окутанный медовым полумраком и запахом пряного рома трюм. С экранов телевизоров по углам рассеивается ярко-зеленый свет футбольного поля. Янтарь стекла на столах и пламя ламп над головами гостей. Тритиевый, свет надписей на пивных бочонках, связанных у потолков и колонн, выделяется мягкими, зелеными пятнами. Сокровищница стройных рядов драгоценного зелья разных оттенков и крепостей, укрыта за заграждением длинной стойки и пивными башенными кранами. Отражение пламени подсветок в холодных зеркалах добавлял эффект изобилия скромному, черному дереву бара. Черный саксофон из колонок все настырней борется со смехом и гамом.
– Алан! Ты только посмотри, почти весь зал занят! – встретил меня Пирс. Закатанные рукава белой рубашки, серебряные часы, клетчатая серая жилетка, улыбка в тридцать два сверкающих алмаза и один бриллиант в ухе.
