Дотащив продукты женщины до ее двери, осыпаемые словами благодарности, две школьницы переступили порог квартиры семейства Лахав.
Знакомая с детства обстановка опять предстала взору гостьи. Жалюзи на окнах в квартире по-прежнему были спущены, вокруг царил легкий сумрак. Немытая посуда загромождала кухонную раковину. Постель в комнате Галь оставалась незастланной. Там же, на этажерке, красовалась ее пляжная фотография, ставшая причиной такого поворота событий. Серебристая рамка оттеняла небесно-морской фон, на котором был запечатлен изящный стан "модели".
Положив свой ранец на пол в углу комнаты Галь, Лиат подошла к этой фотографии, поднесла ее к свету, и невольно залюбовалась ею. Галь явно намеревалась совершить большую ошибку. При неискушенном первом взгляде на фотографию даже не было заметно, что она запечатляла непрофессионалку – столь естественными и артистичными были и поворот головы девушки, и ее мимика, и поза. Конечно, освещение и ракурс являлись уже заслугой фотографа, но сама Галь была неподражаема.
Галь, заметив как Лиат внимательно рассматривает ее изображение, ухмыльнувшись, сказала:
– Знаешь, в прошлый выходной мы с Шахаром были на пляже, и он тоже пофотографировал меня в этой позе. Причем, по случаю, я была в этом же самом купальнике.
– Ну и ну! – изумленно вскричала Лиат. – И как получилось?
– Наши снимки еще не проявлены. Когда они будут – тогда и сравним.
""Ну вот мы и подобрались к самой вишенке в пироге!" – с облегчением подумала Лиат Ярив, и призвала на помощь всю изворотливость своего острого ума. Наконец-то речь зашла о том, из-за кого она сейчас всю дорогу прощупывала эту счастливую дурочку! Она уселась на кровать, сняв обувь и подобрав под себя ноги, и спросила у той:
– А как бы Шахар отнесся к тому, что ты станешь фотомоделью?
Галь, возившаяся с одеждой в своем шкафу, полушутя-полусерьезно выпалила:
– Я еще у него не интересовалась.
– Тогда почему бы тебе не спросить его мнения?
– Потому, что я сама в шоке. Хотя, моим первым побуждением было именно посоветоваться с ним, – возбужденно прозвенело в ответ. – Но я боюсь, что если поделюсь с ним сейчас, не определившись, то сама еще больше обеспокоюсь. Поэтому я обратилась к тебе, – очень близкому, но, в общем, нейтральному человеку.
– Гм, – неловко кашлянула гостья.
– Ну, а ты? Как бы ты поступила на моем месте? – последовал неожиданный вопрос.
– Не знаю, – процедила Лиат. – Я – это не ты. У меня нет такого же устоявшегося мирка, как у тебя, и к тому же, у меня нет и никогда не было такого молодого человека, как Шахар, – попыталась она ее зацепить.
– Наверно, – покоробленно молвила Галь.
Она закончила раскладывать одежду, подсела к Лиат, и глядя ей в лицо, виновато прибавила:
– Извини, что я вмешиваю тебя в свои проблемы. Ты правильно сказала: я – инфантильна и слишком привязчива. Будь я такая же, как Шели, мы бы не вели сейчас этой беседы.
– А ее ты тоже посвятишь в эту историю? – лукаво улыбнулась Лиат.
– Вряд ли, – твердо отозвалась Галь.
– Почему?
– Чтобы не брать ее вместе с собой на съемки, – рассмеялась Галь, вспомнив их дразнилки в начале учебного года, в тот день, когда копия ее фотографии безвестно пропала. Но в ее смехе чувствовался надрыв.
– Галь, подружка, давай откровенно: чего ты боишься? – не сдержалась Лиат. – Ты хочешь, чтобы я поняла тебя и просишь у меня поддержки, но ты чего-то недоговариваешь! Убей меня, я не поверю в то, что твой страх перемен может – и должен! – стать препятствием в таком важном вопросе, как будущее. Поэтому, будь добра: открой мне все свои карты!
