* * *
Металлическая дверца телефонного аппарата, которую Маэстро быстро рубил с торца топором не поддавалась, а ужасающий в тишине металлический звук, исходящий от ударов по броне ящика морозил кожу. Но служащие в оглушающе-звонкий коридор главпочтамта, где все происходило по плану налетчиков на шум не выходили. Пацаны у которых от страха вперемешку с дерзостью душа ушла в пятки переглянулись.
– Валим, – произнес Конев неестественно ледяным тоном, захлебнувшись от волнения в ожидании, что их вот-вот накроют.
– Да уже почти всё, смотри щель какая! – не унимался подельник, которому Сергей невольно позавидовал в выдержке.
– Тогда дай я тресну, наше время уже истекло! – зашипел Конев, осознавая, что без друга бежать, оставив его один на один в создавшейся ситуации будет не только трусливо, но и гнусно. Не споря, напарник быстро передал холодное оружие, которое спустя века опять было в деле.
После второго размашистого удара дверка отлетела, обнажив пятиугольный плосковатый опломбированный сейф. Маэстро не мешкая ни секунды, выхватил увесистый, набитый монетами ящик из разбитого аппарата, и они стрелой вылетели в дождливый, по осеннему продрогший ночной город.
* * *
– Видишь? – остановившись и опустившись на одно колено, спросил сержант пулемётчика, который в унисон принял такую же стойку для стрельбы с колена, понижая тем самым свою уязвимость.
– Откуда это здесь? Вроде как на тело похоже, – предположил пулемётчик.
«Телом» бойцы называли обычного человека, чтобы не зацикливаться и не брать в голову, «если что». Прямо по курсу, метров пятьсот вперёд, у дороги, на обочине со стороны гор, как будто сидел человек. Но из-за мелкого кустарника, маскирующего объект, было плохо видно, а бинокли в войсках мог иметь только офицерский состав, а уж с ночным видением – один на батальон, так как это было слишком дорогое удовольствие для страны, постоянно помогающей не только нефтью и вооружением дружественным странам, но и дорогостоящим оборудованием и техникой.
– Вчера такого не было, давай-ка прикрой меня, а я обойду со стороны гор, – предложил Конев.
– Не, лучше ты прикрывай, у тебя оружие помощнее и стреляешь ты лучше, а я обойду, – возразил рациональными доводами сержант.
– Валяй, – согласился пулемётчик, подойдя к валуну, и, откинув подствольные сошки, принял стойку для стрельбы. Ожидание затянулось, и Конев уже начал подумывать о плохом, как на дорогу вышел сержант подав знак, что всё в норме. Не опуская оружие, десантник двинулся вперёд и, подойдя, увидел следующую картину: сержант стоял с двумя автоматами, один – его десантный АКС-74, висел, как обычно, вдоль корпуса, а второй – АКМ калибра 7,62, с нескладным деревянным прикладом старого образца, принятый на вооружение в СССР ещё в 1959 году, он держал в руках. Рядом, на обочине, сидел совсем молодой боец славянской национальности с двух-трёхдневной щетиной, в зачуханных кирзачах поверх галифе грязно-засаленного обмундирования, поверх которого был надет замызганный, неопределённого вида бронежилет, хрен догадаться какого года выпуска, голову же венчала почти новенькая каска. Он сидел на корточках, оперевшись спиной о валун, и спал! Весь этот сюрреализм создавал картину, будто бы боец был не из нашего времени.
– Я сначала рядом пошарил, вдруг ловушка, как-то подозрительно показалось, поэтому долго возился, потом подошёл и автомат аккуратно забрал. Хоть бы хны! Дрыхнет, как слон, – констатировал сержант.
