– На хуй надо, валим отсюда скорее! – запричитал мордатый соратник, достигший тридцатипятилетнего возраста. – Они всё одно не успокоятся, а чуть только нас обнаружат, сойдут на берег да начнут досконально прочёсывать прибрежную территорию.
Вместе с двумя другими сообщниками он остался без тканевой маски и представил на общее обозрение неприятную бандитскую рожу: серо-зелёные зенки, отчасти перетрусившие, а частью озлобленные; огромный кривой «носяра», но не свёрнутый, а сохранившийся от рождения; толстые, маслянисто неприятные, губы; свисавшие, словно у борова, щёки (явный любитель свиного сала); курчавые, нечёсаные, торчавшие в стороны, чёрные волосы; лопоухие, точь-в-точь как локаторы, уши.
– Само собой, Баклан, разумеется, – спокойно отвечала мисс Байден, распуская роскошные волнистые волосы; она обратилась к нему по позывному прозвищу. – Мы углубимся в лесной массив, найдём какой-нибудь безопасный, вообще неприметный плацдарм, пару суток пересидим, а там по-тихому и следуя обратной дорогой переправимся на сопредельную территорию. Все ли со мной согласны?
Она обращалась к оставшимся воинам, двум другим, потому как с первым всё представлялось предельно ясным. Один выглядел хотя и худощавым, но жилистым; рост виделся высоким, похожим на пожарную каланчу; достигнутый возраст варьировался в районе пятидесяти годов; продолговатое лицо обладало ехидными серыми глазками, тонюсеньким, вздёрнутым кверху носом, смуглой, изрядно обветренной, кожей, широкими, злобно прижатыми друг к другу губами; каштановые волосы, длинные и волнистые, спускались к тщедушным плечам. Военный псевдоним ему достался – Костлявый. Второй смотрелся маленьким, едва ли достигшим среднего роста; зато его жилистая фигура отмечалась накачанным бицепсом, твёрдой хваткой, излишней подвижностью; круглая физиономия обладала голубыми глазами, прямым, словно точёным, носом, губами узкими и толстыми, постоянно причмокивавшими; скулы казались широкими, то и дело водили непримиримыми желваками; голова остригалась практически налысо, оставляя лишь коротенький, едва ли сантиметровый «ёжик»; круглый уши плотно прижимались к ровному, точно футбольный мяч, черепу. Он достиг тридцатидвухлетнего возраста и отзывался на подходящее имя Мало́й.
Сейчас на всесторонне понятный вопрос оба ответили полным согласием и выразили общую готовность следовать, куда им не скажут.
– Да, мы всё поняли и пойдём за тобой, мисс Саманта, хоть к дьяволу в жопу. Веди нас к спасению, а дальше к западной «перемоге», – подразумевалось к «совместной победе».
– Тогда go за мной, – распоряжалась американская командирша, применяя родные словечки, – скоро здесь будут «русские твари». И поспешаем, ни на чём не зацикливаемся.
На улице сгустилась тёмная ночь, светила нарастающая луна, дул лёгонький бриз. По песчаной насыпи, граничившей с крутыми скалами, прижимаясь едва не вплотную, бежали четыре человеческие фигуры; они стремились как можно быстрее найти доступный подъём, взобраться наверх и укрыться в густую лесную чащу. Наконец, километра, наверное, через три, им удалось нащупать пологий склон, с трудом взобраться на ровное плоскогорье и бежать уже в сторону густого, разросшегося северо-западнее Керчи́ лесного массива. Когда они удирали по Азовскому морю, им посчастливилось обогнуть всю городскую черту; то есть выплывали враждебные диверсанты в абсолютно безлюдной местности. Оставалось, помня топографические особенности, внимательно изученные чуть ранее, перед началом взрывной операции, выбрать правильный маршрут и спрятаться в нелюдимой зоне. Так они и поступали, и стремительно приближались к безопасной лесопарковой местности.
