Аугенблик - страница 16

– Ну а… это… – пытался я вернуть Михаила в нужную мне колею, – мы с Исаевым доспорили?

– Не помню, – мучился Михаил. – Вы странные и непонятные вещи говорили. Мне такое не интересно. Я курить пошел. Потом меня так накрыло!.. Я помню, Лешка меня домой вез. Он, наверное, всех развозил.

– А девчонки наши? – выжимал я из Михаила последние капли.

– Девчонки… – продолжал жевать Михаил, – я помню, что Тонька тоже в вашем споре участвовала. И знаешь, с таким азартом! Мне кажется, она на твоей стороне была. Исаев злился, что у него не получалось вас переспорить.

– А Ленка? – допытывался я.

– Ленка тоже что-то говорила.

Я понял, что больше я из Михаила ничего не вытяну. Да и жалко мне его стало. Воспоминание о вчерашнем давалось ему нелегко.

Я не знал что делать. Оставаться не имело смысла, а уходить на остаток этого и еще на день, так и не узнав, что случилось, я просто не мог. Оставался Постнов – Исаева я в расчет не брал. Ну, или Лешка все объяснит.

Постнова не было, я понял это, посетив второй этаж. На камерах цеха его тоже не было видно.

Делать нечего, я собрался уходить. И тут на уличной камере возникла Волга – Лешка приехал. Приехал не один, привез Постнова.

Лешка сразу прошел на второй этаж, Постнов в цех.

В цеху у нас работали электрики. Постнов говорил с ними, показывал что-то на бумаге.

Я подходил медленно. Мне было нужно увидеть и оценить реакцию Постнова. Подняв голову, Постнов взглянул на меня, тут же снова углубился в бумагу, никак не проявив ко мне интерес.

«Не узнал, что ли?» – предположил я.

Договорив с электриками, Постнов пошел в мою сторону.

– Михалыч, привет! – протянул я руку, как ни в чем не бывало.

– Здорово… – довольно весело произнес Михалыч, – здорово, приверженец Ницше!

– Чего? – не понял я.

– Плохо выглядишь, – щурился Постнов. – Да, лоханулся я с водкой-то!

– Слушай, Михалыч, – просительно увещевал я, – чего вчера было-то? Не помню ничего!

– Эк тебя шибануло, – посочувствовал Михалыч. – Я тоже отравился. Всю ночь уголь глотал.

– Тебе проще, – завидовал я, глядя на его необъятное пузо, – у тебя вон сколько здоровья!

– Это точно! – согласился Михалыч. – Могу!

– Михалыч, – усилил я просительность тона, – я что, вчера… чего-то учудил?

Михалыч улыбнулся, погладил живот.

– Это точно, – повторил он.

– Что, все плохо? – я уже не мог терпеть неопределенности.

– Да не бери в голову, – по-доброму ответил Михалыч, – мало ли чего по пьянке не бывает! Мне сейчас некогда. Не могу говорить. У тебя вроде выходной, чего домой не идешь?

– Да, – с безнадежностью ответил я, – только недавно очухался. Сейчас пойду.

– Лешка свободный, – подлил масла в огонь Постнов, – попроси, отвезет.

Ну что же, я понимал, что остался один человек – Лешка.

Лешка сидел в курилке с Михаилом, они о чем-то тихо говорили.

– Леш, – дипломатично начал я неприятный разговор, – давай потрем. Ну, дело есть.

– Давай поговорим, – так же дипломатично ответил Лешка.

– Ты можешь меня домой отвезти, не дойду, наверное.

– Могу. Заодно и поговорим. Только в библиотеку заедем.

– Зачем? – ни к селу, ни к городу спросил я.

– За книгой. Ницше. Есть такой философ.

– …Он же умер, – терял я чувство реальности.

Слова Лешки «Есть такой философ» воспринялись мною неправильно. Я представил, что мы не в библиотеку едем, а в квартиру, где живет Ницше.

Мне представилась квартира почему-то Тонечки Воробьевой. Родственники за обеденным столом, все с синхронностью водяных девушек-спортсменок пьют чай. Мы с Тонечкой рядом. Исаев напротив. Мы дискутируем. Философ Ницше, такой как на картинках, с улыбкой превосходства следит за нашим спором. Когда говорит Исаев, Ницше одобрительно кивает головой и шевелит огромными усами, которым позавидовал бы сам командарм Буденный!