– Отец сказал, что зоолог – это не профессия. Смешно тратить на это нервы и время. Он хотел, чтобы я выучился на экономиста. В результате я не стал ни тем, ни другим. Потом он открыл для меня магазин автомобильных запчастей. Но меня это нисколько не интересует. Вообще-то, всем там заправляет мой дядя, а я так… Сбоку припеку. Мне даже не обязательно появляться там каждый день.
– Ты – откровенный человек, – с недоверием заметила Соня и подумала, что ей самой и в голову бы не пришло исповедоваться перед первым встречным. Наверное, родители не зря забили тревогу, с этим мальчиком определенно что-то не так.
Денис резко повернул к ней встревоженное лицо:
– По-твоему, откровенный значит ненормальный?
– Думаешь, я устанавливаю диагноз? Я не психиатр, успокойся. Я – кардиолог. Вот если б у тебя было что-нибудь с сердцем…
– С сердцем у меня все в порядке, – безразлично отозвался он.
– Откуда ты знаешь? Иногда человек и не подозревает…
– До сих пор я его не чувствовал, значит, все в порядке. Разве не так?
– Это слишком упрощенно.
– Вот-вот, – подхватил он с тревогой, – отец тоже всегда говорит, что я вижу мир простым, как детский кубик. Но это не так. Я все понимаю, честное слово!
«Не хватало, чтоб он сейчас еще заплакал! – испугалась Соня. – Совсем ребенок…» И добавила, подражая Денису:
– Честное слово! Он так и будет там сидеть? – Она взглянула на телохранителя, который не спускал с них глаз.
– А что? Пусть сидит. Он тебя раздражает?
– Я не привыкла находиться под наблюдением.
– Он все равно не уйдет, – вздохнул Денис. – Его нанял отец, а не я. Если он меня чересчур утомляет, я просто от него сбегаю. Но, в общем, я привык к нему, он хороший парень. Мы друзья. Хочешь, я тебя с ним познакомлю?
И, не дожидаясь согласия, окликнул:
– Андрей, я хочу тебя представить.
Когда телохранитель поднялся, Соня непроизвольно отшатнулась – так дохнуло от него неприязнью. А в ней самой тут же всколыхнулось отвращение к его рыжеватым крупным кудрям, ровному чуткому носу, бледным широким губам и отчужденному взгляду профессионального соглядатая. Потому что Соня с детства была приучена давать сдачи. Даже когда на нее только собирались напасть.
– Думаешь, мне было скучно одному? – спросил телохранитель, усаживаясь напротив Дениса.
– Ему не бывает скучно, – кивнул Зимин. – Он – счастливый человек.
Соня могла бы поспорить, что временами Денис ненавидит своего вынужденного друга, но, поскольку спорить было не с кем, она ограничилась замечанием, что каждый счастлив по-своему. Денис взглянул на нее с интересом и спросил, что делает счастливой такую девушку, как она. То, как он это произнес, уважительно выделив слово «такую», было несколько старомодно и так наивно, что Сонино сердце опять предательски дрогнуло.
– Сейчас уже ничего, – откровенно сказала она. – А раньше те самые прыжки… Но я уже давно не занимаюсь этим.
По реке с треском промчалась моторка, разгоняя волны.
– Что? – переспросила Соня, оторвав взгляд от реки. – Я не расслышала, что ты сказал?
– Нет, ничего. – Денис мотнул головой, и непослушные волосы опять упали на лицо.
Но ей не послышалось, он что-то сказал. И оттого, что эти слова были перекрыты шумом мотора, они наполнились тем особым смыслом, который всегда чудится в том, что нам не суждено узнать.
Она взглянула на Андрея, но тот, как Медный Всадник, был исполнен невозмутимости.
– Вас подвезти? – обратился он к Соне, поймав ее взгляд. – Мы на машине.
