– Поговорить? В самом деле? – Лена картинно сложила руки под подбородком и комично приподняла брови. – Я слушаю, Сева.
– Лена… – собрался с духом Авессалом
– Сева?
Авессалом с ужасом почувствовал, что его «заклинило». Все заготовленные фразы словно испарились. Чтобы спасти ситуацию, он, взглянув на фотоаппарат девушки, ляпнул первое, что взбрело в голову.
– Ам-м… Чем ты сейчас занимаешься? Я имею в виду, над чем работаешь?
– Над чем работаю? – Лена, казалось, не замечала замешательства парня. – Снимаю гандбольную команду. Мужскую. Они такие смешные, ухаживают все время, причем все одновременно. Куда только ни приглашали – вечеринки, тренировки, а вчера так вообще в сауну звали.
– И давно тебе стали нравиться спортсмены? – помрачнел парень.
Лена рассмеялась.
– Мне разные мужчины нравятся. Спортсмены, музыканты, – она лукаво взглянула на него, – рекламщики…
– Ох, Ленка! – он расплылся в улыбке. Ну, вот сейчас – самое время!
– Лена, я вот что хотел сказать…
– Минуточку внимания! Прошу абсолютной и непререкаемой тишины! – музыканты закончили первое отделение и на сцене неожиданно появился странный тип в старых джинсах и нелепом свитере. Публика в зале оживилась.
– Опаньки! Гоша явился! Жарь, Гоша! Гоша! Гоша! – за соседними столиками засвистели и приветственно зааплодировали.
– Сева! Смотри, какой тип! – Лена схватила камеру и сделала несколько снимков.
Стоящий на сцене мужчина снял со стойки микрофон, взъерошил и без того растрепанные волосы, придав себе слегка комичный и пафосный вид.
– Дорогие друзья, гости и прочие присутствующие! Сегодня, как, впрочем, и каждый раз, вы являетесь свидетелями рождения истинного искусства в виде моей несравненной поэзии. Итак, тишина! И внемлем, внемлем, внемлем…
– Это еще что за придурок? – раздосадованно пробормотал Авессалом.
– Тс-с… давай послушаем!
Мужчина глубоко вдохнул и, подняв очи горе, нараспев принялся декламировать, очевидно, свежесочиненные строки:
В чем истина, спроси поэта,
Когда все рушится вокруг.
Когда глаза не видят света
И предал самый лучший друг.
Когда любовь тебя приводит
Не на альков, а на алтарь,
Когда спасенье пулей входит
В твой лоб. Но пробудится Тварь.
Когда искал богатства где-то,
А оказался на войне…
В чем истина? Спроси поэта.
Он знает – истина в вине!
Гоша вдруг хитро усмехнулся и поднял невесть откуда взявшуюся в его руке рюмку с водкой.
– Моей же трепетной душе, она открылась в «Бульбаше»! Ваше здоровье, дамы и господа!
В зале захохотали, вокруг грянули дружные аплодисменты. Очевидно, подобные выступления Гоши были привычной частью программы клуба. Тот картинно раскланялся, одним махом выпил содержимое рюмки и стал пробираться мимо тесно расположенных столиков по направлению к бару.
– Сева, ты что-то хотел мне сказать? – Лена, щелкнув на прощание пару раз нелепого поэта, громко требовавшего в баре пива, отложила фотоаппарат в сторону.
– Лена! – Авессалом глубоко вздохнул, – Мы с тобой… Ну, я имею в виду, что мы с тобой давно… уже можно сказать, давно…
– Да, Сева? – Лена, улыбаясь, смотрела ему прямо в глаза.
– Я и подумал, что ты… то есть мы… мы могли бы…
– Мы могли бы, Сева…
– У меня есть, знаешь, крупный заказ, причем очень скоро… Я думаю, что могу заработать прилично… Снять квартиру… И тогда мы могли бы… Ты могла бы… Ох, черт! – злосчастный поэт, нетвердой походкой пробиравшийся мимо их столика внезапно споткнулся о чью-то ногу и рухнул на Авессалома, окатив его пивом.
