Возможно, так у него и получится, подумал Аркадий. Сержант-контрактник Серега Варгушин был невероятно удачлив по части женского вопроса, словно знал волшебные слова.
Возле тепловоза их встретил капитан Лычкин, командир взвода из трех БТ-5, то есть непосредственный начальник старшего лейтенанта Реутова и лейтенанта Зорина. Свирепо сузив глаза, Лычкин осведомился, откуда они возвращаются и что несут в сумках. Узнав, что выполняли приказ командира роты, капитан поморщился, но шмонать не стал. Скорее всего, постеснялся Суровегина.
Лычкин относился к офицерам, умевшим командовать «ротом и матом», но другими аспектами воинского дела не овладевшим. Он постоянно подозревал подчиненных в безалаберности, придирался по мелочам, а в итоге на прошлогодних российско-китайских учениях вывел подразделение на полигон, второпях отменив заправку. Почти половина танков остановилась, не сумев пройти маршрут, и майорская звезда Лычкина раскололась на четыре капитанские. Судя по всему, командование Восточного военного округа с радостью сплавило нервного капитана в «кинематографическую» роту. В эшелоне, на прерванном пути в Польшу, взводный задолбал всех подчиненных неусыпным учетом и контролем.
Неприятная личность.
В вагоне намечалась очередная пьянка с картами, но душа совершенно не лежала ни к преферансу, ни к интеллектуальным играм вроде буры или очка. Пить после вчерашнего вообще было страшно. Поэтому, прихватив свою пайку, Реутов тихонько испарился из вагона, пробежал мимо состава, залез на платформу и разлегся в тенечке своего танка с бортовым номером 225. Прямо над ним, на крыше башни, сидел Варгушин и громко переговаривался по мобильнику, признаваясь кому-то в пламенной любви.
«Вот же кобель», – отпустил мысленный комплемент Аркадий, заканчивая трапезу. Заткнув уши гарнитурой, он включил айпод и закрыл глаза, наслаждаясь творением Андрея Земскова.
…А на фронте идут затяжные бои целый век,
Там на бритую голову падает ядерный снег,
Там бежит человек и кричит по-японски «банзай»,
Так что лучше заройся поглубже и не вылезай.
А танкисту все давно параллельно,
Он же в танке и не ест, и не пьет.
Он без танка был бы ранен смертельно,
А в железе он спокойно живет.
– Вроде большие погоны пожаловали, – пробился сквозь песню тревожно-сдавленный крик Варгушина.
Присев на корточки, старший лейтенант выглянул из-за антикварной машины. Неподалеку остановился выкрашенный в защитный цвет УАЗ-469, из которого вышел пожилой полковник. Наушники продолжали извергать рифмованную фантасмагорию:
Из трампарка трамвай не угонишь – кондуктор не даст.
Проще танк увести – до хрена этой дряни у нас.
В землю траками будет впечатан жирующий глист,
Так спасутся четыре собаки, а с ними танкист.
А танкисту глубоко параллельно,
Он же в танке и не ест, и не пьет…
Незнакомый старик-полковник явно вознамерился поближе познакомиться с диковинным эшелоном. Еще, не приведи нечистый, сунется в офицерский вагон и застукает всех в карточно-водочном непотребстве. Решительно содрав наушники, Реутов спрятал чудо заморской техники в карман кителя, расправил форму ладонями, почистил ботинки ветошью и, спрыгнув с платформы, зашагал к уазику.
Его попытку отрапортовать гость выслушал невнимательно и, добродушно улыбнувшись, буркнул:
– Отставить, старший лейтенант. – Козырнув, он представился: – Полковник Мадригайлов. Служу тут поблизости… тяну лямку до пенсии.
