– Товарищ полковник, а у меня и нет задания. Мне выполнять проход?
– Давай. Аккуратнее только.
Конечно! Ручку управления отклонил от себя и очень быстро снизился с 1000 метров до предельно-малой высоты.
Краем глаза увидел, как в стороне осталась гора со статуей Иисуса Христа. Интересно, а кто-нибудь пролетал над ней кубинцев как можно ниже?
Быстро пронёсся над полосой и снова потащил самолёт на полупетлю. Переворот в верхней точке, и пошёл вираж. При инструкторе Гене я выполнял эту фигуру и на меньшей скорости. Сейчас не буду рисковать.
Одна управляемая бочка, вторая, третья! Переворот и снова уход на предельно-малую. Вывод меньше чем на ста метрах. Руководитель полётами через раз повторяет команду на вывод.
Несколько таких минут потовыжималки, и я уже сам слегка подустал. Будто манёвренный бой кручу сейчас против нескольких противников.
– Крайний манёвр и на посадку, Сергей, – сказал мне Совенко, который тоже выдохся от таких манёвров.
– Понял, – отвечаю я и решаюсь на нестандартный манёвр.
Разгон на форсаже, скорость почти 800 км/ч. Ручку на три счёта на себя и МиГ резко задирает нос. Смотреть нужно на скорость сейчас, которая падает очень быстро.
210… 190… 180 и толкаю ручку от себя. Отворот влево и выход в сторону от солнца. Ещё один вираж, переворот и ухожу вниз.
Ищу глазами аэродром. Если всё верно рассчитал, должен сразу выйти в створ полосы. Так и есть!
– 101й, прошу посадку. Шасси, механизация выпущены, – доложил я, выравнивая самолёт.
– Разрешил посадку.
Несколько секунд и плавно касаюсь полосы. Длина её почти 3000 метров, а вот ширина не такая большая.
– Вылезешь, поговорим, – сказал Совенко недовольным голосом, когда я сбрасывал парашют рядом с подборщиками.
На стоянке нас уже встречали техники, а также командирский УАЗ. Рядом с самолётом уже Вениамин Бубко. Втягивается в рабочий процесс со своими коллегами. Как только открыл фонарь, он подставил мне стремянку, чтобы я вылез из самолёта.
– Как аппарат, Сергеич? – спросил он, здороваясь со мной.
– Нормально. Жарко только! – воскликнул я. – Когда кондиционеры будут уже в самолётах?
– А зачем? Лишнее место занимает. На высоте всё равно комфортно, – сказал он, но я не разделяю этой мысли.
К самолёту подъехал УАЗик. Бубко шепнул, что это за Совенко.
– Улетает сейчас советник Главкома ВВС и ПВО Анголы в Луанду, – сказал Веня и выпрямился, когда Тимур Борисович спустился на бетонку
– Товарищ полковник, разрешите получить замечания? – спросил я, поправляя на себе снаряжение и вытягиваясь в струнку.
– Нормально. Даже хорошо, – сказал Совенко и пошёл к УАЗику, вытирая лоб подшлемником.
Пройдя пару шагов, он повернулся ко мне.
– Только я тебя пристрелю, если этому же научишь ангольцев, понял?
– Так точно, – улыбнулся я, провожая взглядом нашего советника.
Со следующего дня начались полёты с нашими ангольскими товарищами. Парни они оказались смышлёные, грамотные и трудолюбивые. Всё идёт по накатанной, и вот я уже начинаю выполнять с ангольцами к полёты на сложный пилотаж.
По прошествии полутора недель, все трое привыкли к моим требованиям. Особенно они всегда ждали, когда я их соберу на лавочке за домиком высотного снаряжения.
Тут был навес и очень тихая обстановка. Никто нам тут не мешал делиться впечатлениями. А главное – всем так проще анализировать свои полёты вдали от посторонних глаз.
– Мештре Родио, что там по полётам? – спросил у меня кудрявый Мадейра.
