– Я боюсь, товарищ подполковник! – выкрикнул я из строя, поднимая руку вверх.
– Только один?
– Руку подними, – шепнул я Артёму. – Не ссы, не выгонят.
– Я тоже, – поднял руку вверх Рыжов. Наш посыл был после этого поддержан и Максом.
– Я… боюсь, – неуверенно, но всё же сказал это и Костян.
– А остальные? Нет? Тогда вы не совсем честны сейчас передо мной, – спокойно сказал Граблин. – Боятся все, и это нормально. Мы по своей природе заложены с инстинктом борьбы, будь-то с противником или с самим собой. Бороться со страхом – это одна из задач лётчика. Я сам боюсь летать, а насмотришься на ваши распечатки с объективного контроля, вообще можно коньки отбросить.
По строю пробежала волна смеха, да и сам Граблин заулыбался.
– Ваша главная задача – этот страх побороть. Все через это проходят. И все его побеждают. На счету страха нет ни одной победы.
После построения Граблин снова отвёл в сторону Бардина. Как и после футбола, я заметил, что расстались они на хорошей ноте. Уже в классе Костян нам рассказал, что завтра полетит тренировочный с ним, и Граблин обещал ему рассказать, о своём ордене Красного Знамени. Вот продолжает меня удивлять этот офицер!
– Мужики! Список есть, кто с кем летит на экзамене, – влетел в кабинет Макс. – Мне повезло – лечу с Ребровым.
Если честно, с кем лететь – мне было уже всё равно. Однако не лететь совсем – вот это была новость!
– Меня вообще нет в этом списке, – удивился я. – Это же на всех приказ?
– Здесь все. Ну, кроме Тёмыча. Все двадцать семь… а нет. Здесь двадцать шесть человек. Тебя и, правда, нет.
Непонятная ситуация, сложившаяся с этим списком, меня не то чтобы нервировала… Она меня взбесила! У меня может хоть когда-нибудь пройти всё гладко? Вечно через заднее отверстие.
– Серый, может, мне не тот список дали? Пойду узнаю у Новикова, – сказал Макс, собираясь уже выходить из кабинета.
– Да, ладно, – отмахнулся я. – Щас какой-нибудь Швабрин придёт, запыхавшийся со словами «Родин, срочнааа! Ещё вчера надо было тебя отчислить».
Только я закончил притворяться старлеем, как он заглянул в кабинет. И был действительно запыхавшийся.
– Родин, срочнааа, – тяжело дышал Иван Фёдорович. – Живее?
– Наверное, ещё вчера надо было? – спросил ошарашенный Макс.
– Курков, у Ванги учился предсказаниям? Конечно, ещё вчера!
Похоже, это я у меня родственные связи были с этой провидицей. Сам от себя порой в шоке.
– Иван Фёдорович…
– Потом, Родин. Там… – перебил он меня, когда мы шли быстрым шагом на первый этаж штаба.
– Небось приехал большой тип с какой-то проверкой, хочет проверить курсантов, и вы теперь меня ему на съедение отдадите?
– Ты че? Всё знал и не пришёл сегодня к кабинету командира полка? – остановился Швабрин, тыкая в меня пальцем.
– Нет. Просто у меня постоянно под конец лётной практики какой-то трындец случается.
– Тогда ладно.
– И почему меня нет в списке с проверяющими? Не допускаете к экзамену, пока с этим дядей не слетаю?
– Родин, осядь. Это ж непростой дядя, – сказал Швабрин, поднимая указательный палец вверх.
– Мне с кем ещё прикажете слетать? С главкомом теперь? Так вроде маршал Кутахов уже давно не летает на истребителях.
– Вот откуда ты такой умный взялся! – махнул рукой Швабрин и продолжил движение. – А про Кутахова, это правда, что он не летает? – тихонько поинтересовался он.
– Предположение, подкреплённое расчётом его возраста. Ему шестьдесят четыре года уже.
