– Там нечего делать. Откатят его всё равно сюда, чтоб я его смотрел и оценивал, – ответил мне инженер.
– Тогда мне нужно на КДП или в штаб. Сообщить своим, что мы сели у вас.
– Ооо, этого нет смысла делать! Вся дивизия уже в курсе, как вы геройствовали в горах. Говорят, над вершинами в сотне метров проходили, правда?
– Не знаю, дружище, – сказал я и стянул с головы шлем. – В темноте особо не видно.
Подшлемник пришлось выжимать от пота, а сама ДСка промокла насквозь. Вот что значит побывать в экстремальной ситуации. После приятных слов от технического состава, что все уже знают о нашем полёте, я даже загордился собой.
Когда снял перчатки, обнаружил, что руки слегка трясутся, и сил держать шлем почти нет. Ноги немного подкашивались, поэтому я просто присел на корточки, повернувшись к своему самолёту.
– Ну-с, хорошо поработали сегодня, – сказал я про себя и полностью опустился на бетон.
Техники бродили мимо меня, подтягивая шланги и осматривая мой МиГ. Я же просто балдел от того, как же здорово сидеть на этом мокром бетоне. Пускай меня, как и любого лётчика манит в небо, но всегда хочется возвращаться на землю. А после боя этого захотелось вдвойне.
За спиной раздался скрип тормозов УАЗика. Я встал с бетонки и посмотрел на приехавшего гостя. Ко мне подошёл одетый в полевую форму капитан, с весьма серьёзным видом и настроем отодрать меня за что-нибудь.
– Доклад! – рявкнул он.
– Виноват, – сказал я, не понимая цели и должности прибывшего военного. – Лейтенант Родин, лётчик двести тридцать шестого полка…
– Доклад о выполнении задачи, лейтенант! – продолжал на меня наезжать капитан.
– Вы кто, товарищ капитан? – переспросил я.
Осмотревшись по сторонам, я увидел реакцию от технического состава на приезд этого деятеля. Все очень быстро решили, заползли под самолёт и изображали бурную деятельность. Наверняка ко мне приехал представитель особого отдела.
– Лейтенант, вопросы задаю я. Доклад о выполнении поставленной задачи, – настойчиво, пытаясь вбить в меня каждое слово, сказал капитан.
– Для начала мне необходимо подтвердить ваши полномочия, товарищ капитан. На каждом углу кричать о моих задачах я не имею права. Вы офицер и должны это понимать.
Он подошёл ко мне вплотную, тряся своими полными щеками, свисающими, словно кожа у собаки породы бассет-хаунд. В свете фонарей стоянки я смог разглядеть его злющие глаза.
– Живо в машину. Ко мне в кабинет поедете. Это приказ.
– Вам представиться сложно, товарищ капитан? Никуда я с вами не поеду, пока мне не скажете, кто вы.
– Капитан Пупов, особый отдел двадцать четвёртой дивизии, которой и подчиняется ваш треклятый полк. В машину, лейтенант, – сквозь зубы проговорил Пупов и пошёл к своему УАЗику.
– Очень приятно. Тогда я Лев Валерьянович Лещенко. Нашли дурака, который на слово поверит, – улыбнулся я. – Разрешите ваши документы, товарищ капитан особого отдела.
Со спины подошёл инженер, который встретил меня после посадки.
– С ним аккуратнее, парень. Он на голову немного ударенный, – шепнул он мне. – Особист это, с дивизии, я тебе говорю.
Отличная характеристика! Мало мне пулемётов духов на войне, так ещё и такие крендели присутствуют рядом со мной.
– Мои полномочия вам подтвердили, товарищ Родин? – спокойно спросил Пупов.
– Так точно.
– Тогда, живо в машину! – буквально крикнул на всю стоянку капитан.
И как с такими нервами и характером держат в особистах?! До этого момента я знал в этой жизни очень приличных людей с этой структуры. Выдержанные, грамотные и умеющие слушать. Этот же больше походит на бригадира в не самом хорошем колхозе, который постоянно в отстающих по сбору урожая.
