– Одно мне непонятно. Почему тянул особист с этими эпизодами? – задумался Гнетов, когда мы потребляли квас Савельевича.
Сегодня, на удивление, никто не бегал в туалет. Видимо, наши желудки начали привыкать к этому напитку.
– Есть прекрасная фраза, Григорий Максимович – всему своё время, – сказал я.
– Тут ты прав, – кивнул Гнетов.
Рядом с нашей палаткой остановился микроавтобус РАФ. Кажется, сам Хватов решил почтить нас своим присутствием.
– Так, авиация, продуктов подвезли. Вот решил вам подгон сделать, – подошёл к нам полковник с большой картонной коробкой.
В ней были консервы, сахар, макароны. Даже парочка бутылок водки. К чему бы такая щедрость?
– Товарищ полковник, правда, не стоило, – сказал Бажанян ради приличия.
Коробку наш зам командира тянул на себя так, что чуть руки не оторвал нашему гостю.
– А что пьёте, братцы? – поинтересовался Хватов, заглядывая ко мне в кружку.
– Квас, – ответил я. – Вам налить?
У всех глаза на лоб полезли. Выпьет сейчас полковник и понесёт его сразу в туалет. Не привык же ещё к такому экологически чистому продукту.
– Давай, – махнул он рукой. – Я, вообще, брезгливый к такого рода отварам, но ваш напиток попробую.
Ох, и зря он это сказал! В глазах Гусько тут же взыграли огоньки. Наш замполит, похоже, проработал план мести тыловику.
– Ну как, товарищ полковник? – спросил Савельевич, когда тыловик выпил залпом кружку кваса.
– Очень хороший! Надо девок заставить в столовой такой приготовить, – довольно улыбнулся Хватов.
– Вот-вот, а то мухи задрали уже, – сказал Гусько и картинно стал махать рукой над открытым термосом с квасом.
– Как… мухи? – спросил полковник, подавляя в себе отрыжку.
– Ну а как же? Квасок удался, вот паразиты и слетаются, – расстроено вздохнул Гусько. – Мы уже привыкли к этому.
Всем было уже тяжело сдерживаться, чтобы не заржать. А мне даже становилось жаль полковника. Всё же, с миром пришёл.
– Прив… ик… привыкли? – снова удивился Хватов и уже с трудом удерживал себя от рвотных позывов.
– Мухи – это ещё не так страшно! Вчера полкружки опарышей с бака снял, а сегодня мышь еле спас, чтобы она не нырнула внутрь, – продолжил говорить Гусько, и тут не выдержал такого давления Хватов.
Стоит ли сказать, что в машину он не шёл, а бежал. Вроде успел до момента, когда ему стало совсем плохо.
Наутро я смог передать письмо через штурмана Ан-12, экипаж которого решил заночевать в Шинданде. Оказалось, что это был тот самый экипаж, который я прикрывал во время налёта на Джавару. Штурман меня чуть не расцеловал около самолёта. Я его понимаю, сам запомнил тот день, когда мой МиГ был сбит ракетой, и пришлось катапультироваться. До сих пор боли в спине напоминают.
Поговорить у нас не получилось, поскольку мне уже надо было идти к самолёту. Вылет на сопровождение у нас был строго по времени.
– Сергей, всё сделаем! Если надо, то и привезти сможем твою Олю с Осмона, – сказал мне командир экипажа.
– Везти, думаю, не нужно. Пообщаться нам надо просто, а военной корреспонденцией письмо будет долго идти, – ответил я, потихоньку надевая на себя подшлемник и шлемофон.
– Мы завтра вернёмся. Ответ можем тебе передать, – сказал штурман.
– Если можно, цветы купите Ольге. По возможности, – сказал я, ощупывая себя по карманам. – Блин, деньги оставил в укромном месте.
– Так, лейтенант, мы всё сделаем. Должны по гроб жизни за твой поступок, – похлопал меня по плечу командир экипажа.
