К музыке начинаю привыкать. Пару раз пытался напеть что-то из песен будущего, но такие тексты не нашли понимания у бабушки.
– Это кто такие песни поëт, Серёжа? Каким пьяным подвигаться?– возмущалась она, когда я пел в душе «Пустите меня на танцпол».
Как-то запел про «Солнце Монако», так еле отмазался от успокоительного от бабушки. Пока не готова местная публика к таким песням.
Что касается девушек, тут всë не так однозначно. Вроде не нужны мне эти отношения с Аней, но и память предшественника не даёт покоя. Влюблён он был в неё сильно.
Галочка эта, ещё не отстаёт. Каждый раз на занятиях вальса так и норовит то за задницу меня ухватить, то руку мою опустит на ягодицу, то в щеку поцелует незаметно. Дикая женщина! И чего она в нëм… то есть во мне нашла?
Вон Бардин – и красавец, и обеспеченный, и от неё без ума. Я, конечно, не против мимолётной половой связи. Пару раз, как говорится, «не плохой человек». Но чересчур!
Олег Леонидович вряд ли станет помогать тому, кто развлекался с его дочкой. И ведь не замечает, как она одевается! Сама же просит, чтобы еë от… отнаказали.
– Серёжик, а ты обещал, что уделишь мне внимание. Когда собираешься? – спросила Галя после очередных занятий вальсом.
– Я вроде тебя всегда замечаю. Ты вон какая няшная, – ответил я, употребив незнакомое ей слово.
– Ой, не знаю, что это значит. Ты лучше иностранные языки знаешь. У меня папа с мамой на днях отъедут на пару дней. Жди приглашение!
– Галя, а если у меня не получится? Я сейчас занят, поступать скоро…
– Эх, Серёжка! – вздохнула Капустина. – Не расстраивай меня.
М-да, а ведь тело требует женской ласки уже! Я вроде и не против разок в гости зайти на чай с десертом! Потом же будет второй, третий и так далее. Затем слезы, что не может она без тебя.
– Кстати, папа про тебя интересовался. Мол, как мы общаемся, близко ли? Он хорошего о тебе мнения… пока, во всяком случае, – сказала Галя и упорхнула по своим делам.
Характеристику с аэроклуба мне сделали. Курин смог договориться, чтобы еë закрыли задним числом до даты вступления акта о происшествии в силу. Георгий Сергеевич извинялся перед дедом Вовой, что не смог переубедить комиссию.
– Этот полковник Крутов – дикорастущий. Почти все звания досрочно получал. Сейчас начальником какого-то училища лётного назначен. Вот и нарабатывает себе славу принципиального, – сказал Курин, когда приходил к нам.
Будем считать, что здесь мне повезло. Однако комсомольская характеристика повыше ценится.
В один из дней снова подвернулась подработка в универмаге по разгрузке грузовика. Привезли фрукты и овощи. Оплата: три рубля и две бутылки «Колокольчика» – меньше, чем в прошлый раз, но дядя Петя попросил.
Зачем мне, правда, лимонад, не представляю. Дядя рассказывал, что его выпускали небольшими партиями, от того и редко купить можно было.
Когда я заканчивал работу, неожиданно появился мой сосед с Олегом Леонидовичем. Только сейчас я вспомнил, как он говорил, что знаком с директором универмага. Вот как же раньше не догадался поспрашивать по своим! Сердце слегка застучало от волнения, что сейчас мне могут помочь. А значит, и не придëтся охмурять Галю.
– Леонидыч, помнишь, про него тебе говорил? – сказал дядь Петя. Мой сосед сегодня одет в заводской рабочий костюм и серую клетчатую кепку. Олег Леонидович, как и всегда, в белом.
– Ага, знаю этого паренька. Как дела? – спросил Капустин-старший у меня в очередной раз на французском, пожимая руку. Отказывать ему в удовольствии пообщаться на языке Бонапарта нельзя.
