– Логично, – хмыкнул Виктор. – И что?
– Да что, полдня народ писал объяснительные. Обстановочка, сам можешь представить, в этом актовом зале была еще та, все друг на друга косятся и в воровстве подозревают. Потом Ломацкий вернулся сюда с этой кипой бумаг, закрылся в своем кабинете и три дня эти объяснительные анализировал и сопоставлял. А на четвертый день, когда у него уже крыша задымилась, пришел к выводу, что на работу ехали все. И в корпусе никто не ночевал. Полтергейст, короче, в чистом виде. Но самое смешное не это…
– А что?
– Самое смешное, что на следующую ночь в этом корпусе опять раскурочили компьютер. Только свистнули на этот раз не сидиром, а звуковую карту.
– И что Ломацкий сказал?
– Что Ломацкий сказал, не знаю, но директору института это надоело и он звякнул ко мне. А я послал к нему Васю Жукова, есть у меня такой опер в уголовке. Закладывает в последнее время регулярно, но мозги еще не до конца пропил и, самое главное, про дедукцию слыхом не слыхивал. Короче, приехал мой похмельный Вася к этому корпусу, узнал, что, как и в прошлый раз, печати были целы и замки не сломаны, и задумчиво почесал свою опухшую репу. А поскольку он не только дедукцию, но и полтергейст не признает, то побрел мой Вася вокруг корпуса с понуренной головой. Следы искать. И аккурат напротив лестничной площадки с тыла корпуса таки углядел два таких глубоких отпечатка, очень похожих на следы солдатских сапог… Дальше рассказывать?
– Валяй, раз начал, – усмехнулся Логинов.
– Да рассказывать-то дальше особо нечего. Покряхтел мой Вася, но на козырек черного хода взобрался. И обнаружил, что одно из окон лестничной площадки на шпингалет не закрыто. И сразу понял, что за полтергейст в корпусе орудовал. Солдатик, который перед тем, как принять под охрану корпус, обходил помещения, втихаря на лестничной площадке окошко открывал. А ночью влезал через него в корпус и по заданию «дедов» потрошил компьютеры. Короче, после этого над Ломацким вся «забабаховка» потешается… то есть потешалась. А у него еще и с женой нелады. Вот он, бедняга, и шкертонулся. Я, во всяком случае, уверен в этом на сто процентов.
– Я тоже так думаю, – кивнул Логинов. – Но с протоколом осмотра места я все-таки ознакомлюсь. И в морг на всякий случай проеду.
– Дело твое, я свое мнение высказал, – пожал плечами Комаров. – Чаю еще хотите?..
Протокол осмотра места суицида Ломацкого был составлен наспех и бестолково. Чувствовалось, что следователь прокуратуры с порога принял версию самоубийства, поэтому к осмотру отнесся спустя рукава. Бегло проглядев этот бессмысленный опус, Логинов поблагодарил Комарова за чай и спросил, как проехать к моргу. Оказалось, что находится тот на окраине Неженска, на территории городской больницы.
Майор Крунин остался помогать коллегам погибшего утрясать вопрос с организацией погребения, поскольку что-то у них там не ладилось. Логинов был даже рад этому. Он ничего не имел против майора, но как оперативник тот был ноль без палочки. И смысла тащить его с собой в морг не было абсолютно никакого.
Отъехав от милиции, Логинов пару раз повернул и уже через пять минут оказался у больницы. Неженск был со всех сторон окружен тайгой. Здесь же, на окраине, вековые сосны подступали к домам практически вплотную. В опущенное окно в салон «девяносто девятой» влетали ни с чем не сравнимые запахи хвойного леса. Москвича Логинова, привыкшего дышать хроническим столичным смогом, эти запахи буквально пьянили. И, несмотря ни на что, настроение у Виктора вдруг улучшилось. И даже мысль не совсем хорошая промелькнула: «Ну и идиот же был этот Ломацкий! Жить в таком раю и добровольно сунуть голову в петлю…»
