Он достал свой мольберт, закрепил белый лист,
И вот уже формы очерчены смело,
Рядом нежный мотив всё играл пианист,
И художник под звуки работал умело.
Скользил карандаш вновь рисуя волну,
И вот уже контур, и брови, ресницы,
Пианист рассказал про девчонку одну,
Что ему вечерами по-прежнему снится.
И вот на закате возник силуэт,
Каштановый волос и алые губы,
Пианист замолчал. Ведь знакомый портрет,
И линии те… Утончённой фигуры.
И смотрят с мольберта, как небо глаза,
Мерцают как звёзды, пронзая всю душу,
Безмолвно бежала, упала слеза,
Пианист вспоминал, ту, которой не нужен.
Он бережно клавиш коснулся рукой,
Рождая спонтанно мелодию сердца,
Художник закончил, любуясь красой —
Вот Муза моя, что даёт мне согреться!
Пианист всё играл, выражая всю боль,
И художник спросил, почему так печально?
Пианист перестал. Это образ такой.
Ведь я Музу твою так любил изначально…
