* * *
После осмотра Крака мы поехали дальше, на море. В окрестных деревнях большую часть населения составляли христиане. Деревни, растущие среди гор, уходили вверх от дороги узкими улочками, так что я удивлялся, как туда заезжают машины (наклон улиц – до тридцати градусов). Один из водителей пригласил нас к себе на чай. Пока машина поднималась с урчанием по одной из таких улочек, мы чуть не высыпались из кузова.
Христиане, позвавшие нас в гости, оказались людьми «западными» и просвещёнными. Дом их был цивилен; сидели на стульях за столом, а не на полу. Девушки ходили без косынок, с непокрытыми головами. Хозяева были англоговорящими. Вообще, как мусульмане, так и христиане в этой стране оказались равно гостеприимными, и представители любой веры звали нас на чай, не испытывая никакой религиозной вражды.
Очередной грузовик повёз нас в своём кузове по дороге на Тартус. Вблизи оного портового города трасса оказалась настоящим автобаном, с мостами и развязками, почти турецкого качества. Слева мы увидели Средиземное море. Вечернее солнце, освещая морские воды, медленно углублялось в них. Мы попрощались с водителем и решили заночевать прямо на морском берегу, или у людей, если они пригласят нас.
Мы видели Средиземное море ещё в Турции, в городе Искандерун, но так как мы торопились, а море было отделено от нас полосой порта и промышленных сооружений, мы так и не потрогали его. Сейчас же у нас была такая возможность.
Сошли с трассы; между дорогой и морем оказались огороды и теплицы.
За железными воротами и бетонными заборами жили, вероятно, сельские труженики. Мы постучались куда попало, просясь на ночлег; нас не вписали, но показали что-то в сторону моря.
Вдоль теплиц с помидорами и заборов мы прошли на морской берег. И тут мы поняли, что показывали нам сирийцы. На морском берегу стояло нечто, напоминающее заброшенную турбазу; двадцать маленьких одноэтажных бетонных домиков-кубиков. Они оказались пусты – февраль отнюдь не был в Сирии купальным сезоном. Только в одном кто-то жил – мы это поняли по вывешенному на улице сохнувшему белью. Возможно, это были сторожа. Мы отошли от сторожей подальше и вошли в один из домиков.
Внутри в домиках ничего не было; по две комнаты и туалету содержалось в них. Не было ни света, ни воды, но это и не важно! Мы нарекли сии здания «HOTEL SYRIA» и возрадовались. Сходили, потрогали море – холодные волны набегали на каменистый берег, обдавая нас брызгами… Расстелились на полу, зажгли свечку…
Солнце погасло, и волны шумели в десяти метрах от входа в наш домик.
Андрей и Миша решили сходить с котелком к людям – сварить кашу. И минут через сорок вернулись с кашей, чаем, хлебом, перцем, помидорами, маслинами и даже бутылочкой растительного масла, которое подарили им! Так и поели.
Когда же мы улеглись, в поздний час, к нам наведались местные сторожа, двое, с фонариком.
– Tomorrow? – спросили они: завтра?
– Tomorrow go, – отвечали мы: завтра уйдём, и сии люди, удовлетворившись, ушли.
21 февраля, воскресенье.
Взошло солнце.
Утром у меня оказалось две неприятности: во-первых, засорился пылью глаз, пока мы ехали по пустыне из Пальмиры, и сейчас он раздражился; во-вторых, вчера вечером, закрывая дверь за сторожами (которые спрашивали «Tomorrow»), я прищемил себе палец. Миша периодически страдал обжорством, и когда объедался, у него болел живот, а случалось сие объедение раза два в день (видимо, это был у него реванш после голодного Батуми). У Андрея был насморк. Чтобы улучшить своё настроение, мы окунулись в море (его температура была около +14) и вскоре забыли о своих неприятностях.
