– Ну-ка, давай, выкладывай все как есть! Кто тебя так обидел, что ты бежать хочешь куда ни попадя? Ну?
И она не выдержала, все рассказала. Про постоянные тычки с оплеухами, про упреки с придирами да про тот злополучный подслушанный разговор. А в конце рассказа, вновь вспомнив про отца, который ей вовсе не отец, не выдержала и разревелась. Сначала тихо утирала одну слезу за другой, потом пару раз хлюпнула носом и под конец поняла, что не может больше держать это все в себе.
Айна боялась, что Рин отодвинется от нее, побрезгует оставаться рядом. Но он только вздохнул и осторожно прижал ее к себе.
– Дурочка ты, Чижик. Маленькая еще совсем, глупая. Я бы тебе много чего мог сейчас сказать, да не буду. Не мое это дело. Лучше пойди и поговори с матерью. По-честному, без детских обид.
Айна слушала его удивленно, а сама сладко замирала от странного, словно бы украденного счастья: говоря все это, Рин осторожно гладил ее по спине, точно дрожащего котенка. И от его внезапной доброты Айне почему-то хотелось плакать еще сильней. Плакать и смеяться. Остаться в этом моменте навсегда. Обнять Рина в ответ… Но все, что она позволила себе, – это положить голову ему на грудь и прикрыть глаза.
Внезапно на лестнице послышались громкие шаги.
Дикой кошкой Айна метнулась к двери, которая вела на узкий балкон, огибающий Сторожевую. Мысль о том, что кто-то увидит их тут с Рином вместе, повергла ее в ужас. Она съежилась под стеной башни, прислонясь к холодным камням, и закусила губу. Сердце так стучало о грудь, будто хотело выломать ребра.
– Милорд Риндон, извините, что тревожу. Ваша матушка срочно желает обсудить с вами какой-то вопрос касательно свадьбы. – Айна узнала голос молодого Стана, помощника управляющего. Стан ей нравился, но сейчас Айне хотелось обрушить на него все проклятия мира. Как же не вовремя он пришел!
– Спасибо, – голос Рина звучал ровно и спокойно, только Айна без труда уловила в нем холодность и раздражение. Милорд тоже изволил быть недовольным, хотя виду не подал. Почти.
Через минуту в башне было уже пусто. Айну помощник управляющего так и не заметил, хвала богам. Убедившись, что опасность миновала, она устало вытянула ноги, откинувшись на стену. Ветер растрепал волосы, он был свежий и холодный здесь, наверху. Внутри у Айны тоже стало холодно и гулко. Она прижала руки к громко стучащему сердцу.
Демоны рогатые! С каких пор она стала такой…
…такой…
…влюбленной?!
Айна обхватила голову руками и наконец позволила себе по-настоящему разрыдаться.
Так она не плакала даже после смерти отца. Даже когда узнала, кто она такая.
«Риндон, ты, клятый собачий хвост! Я не хочу!!!»
Она действительно не хотела. Айна была слишком умной, чтобы тешить себя иллюзиями.
3
– Где ты шлялась так долго? – Мать сердито скребла стол в кухне их маленького дома. Она редко бралась за эту бесполезную работу – старый стол все равно мог бы отчистить только хорошо наточенный топор, – но уж если бралась, значит, на душе у нее самой что-то отчаянно скребло.
– Ну, ма… – Айна и правда поздно вернулась. До самой темени она сидела наверху, пытаясь запретить себе думать про Рина. Безуспешно. – Ты ж меня отпустила.
– Отпустила! Но не до ночи же! – Мать бросила нож на стол и встала, уперев руки в бока. – Кто сегодня голову мыть собирался? А теперь уж и воды теплой на кухне нет, Сана давно спать ушла!
– Да я холодной помою. Чего ты…
