– Пропустите! – скомандовал врач. – Что с ней?
– Я видел! – разбрызгивая слюну, закричал лохматый парень. – Я все видел! Я ее снимал, она мне позировала! И вдруг камень! Он летел с такой силой, что сбил ее с ног! И она плашмя грохнулась на лед! Вот! Я все заснял! Смотрите! Вот она стоит, а вот уже лежит! – Он торопливо принялся нажимать на кнопку, прогоняя кадры фотосъемки назад.
– «Скорую»! Срочно! – крикнул врач, поднимаясь с коленей. – И носилки! Она, похоже, крепко ударилась головой о лед. Удар по ногам был неожиданный, девочка, падая, не сгруппировалась.
– Она хоть жива? – воскликнула Климова. – Ах да! О чем это я? Она ведь дышит!
– Возможен перелом основания черепа, – сказал врач. – Дело серьезное.
– Да уж, со льдом не шутят, – кивнула Климова. – Господи, да когда же приедет эта «Скорая»!
– Надо очень осторожно перенести девушку со льда на трибуны. Ей нельзя переохлаждаться. А ну-ка! Где там мои помощники! Носилки! Быстро!
На трибуне, не трогаясь с места, что-то лопотал растерявшийся канадец.
Алину бережно уложили на носилки и унесли со льда.
И тут только до Калерии Константиновны дошло:
– Кто бросил этот камень? – спросила она.
Все молчали.
– Круговая порука, да? Или… вы не знаете?
Спортсменки переглянулись:
– Мы не знаем, Калерия Константиновна. Мы ничего не видели.
– Девочки, я не желаю слушать ваш жалкий лепет! – сорвалась Климова. – А ну, отвечайте! Кто из вас бросил камень?!.
…Леонидову не спалось. С тех пор как он ушел от жены и переехал жить к маме, сон пропал. «Старею, что ли?» – подумал Алексей, со злостью отбрасывая одеяло. Он протопал на кухню, рванул пробку с бутылки с минеральной водой. Пить не хотелось, но лежать, бессмысленно глядя в окно, откуда виден только соседний дом с мертвыми черными окнами, не было сил. На дворе глубокая ночь. Всем хорошо, все спят, и только он места себе не находит.
– Не спится, Леша? – Мама стояла в дверях и смотрела на него с жалостью.
– Ты, как я вижу, тоже не спишь.
– Так ведь переживаю за тебя! Вернулся бы ты к Саше, а?
– Ну вот, началось!
– Леша, из-за ерунды же поссорились.
– Ты радоваться должна: я опять живу с тобой. Всегда готов подать стакан воды. Разве не об этом мечтают все матери?
– Матери мечтают о том, чтобы их дети были счастливы.
– А я счастлив!
– Кого ты обманываешь?
– Мама, иди спать. Со своей жизнью я сам как-нибудь разберусь.
Она вздохнула, но послушалась. Ушла. Он залпом выпил стакан минеральной воды и вслух сказал:
– Черт знает что!
Уснул он только под утро и во сне увидел огромного лохматого пса, сплошь облепленного репейником. Пес смотрел на Алексея грустно-грустно и вел себя тихо-тихо. Словно и не волкодав, а какая-нибудь болонка.
«А с чего я взял, что это волкодав?» – подумал он, открыв глаза.
– Мать, к чему собаки снятся? Ты у нас веришь во всякую чепуху, типа гороскопов, – спросил он за завтраком.
– Для тебя – к проблемам, – сердито ответила она.
– Это еще почему?
– Потому что, пока ты не вернешься к жене и детям, у тебя будут одни сплошные проблемы!
«Типун тебе на язык», – подумал он и еще до обеда был вызван к высокому начальству. Разноса Леонидов не боялся. Сам давно стал начальником и суть подковерных игр знал отлично. Если секретарша говорит таким медовым голоском, значит, все в порядке. Чуть ли не хвостиком виляет. Едва он вошел в приемную генерала, спросила:
– Алексей Алексеевич, вам чай или кофе?
