– Там, – таиться смысла не было.
– И кто ж она?
Ваня вздохнул. Мать не торопила, но смотрела так, что и без ответа ее оставить не получится. Понимала, что таиться он не станет – хватит. И то сказать – возраст. Других уж давно оженили… но и неволить сына?
Нет, так она не поступит. Даже если девочка из безродной семьи – все равно ее примет.
– Сонюшка.
– Ох…
Феодосия даже за сердце схватилась. Заболело вдруг. Никогда ничего такого не было, а тут словно иголкой острой кольнуло. Одна была в Дьяково Сонюшка, лишь одна. Остальных девушек Ваня мог и Софьями, и Соньками величать, а Софьюшкой или Сонюшкой – только одну.
Царевну Софью Алексеевну.
Да что греха таить – думала Феодосия и о таком повороте. Но…
– А она знает ли?
– Она меня как брата любит. – Синие глаза сына были грустными. – Ребенок она еще…
– Да уж шестнадцать ей минуло! Другие в таком возрасте детей на руках качают!
– Она – не другие. Она – единственная…
И столько тоски у него было в голосе, что Феодосия поняла – это все. Конец.
Ни на ком другом она сына не оженит.
Хотя… конец – не венец! Она и сама под венец шла не особенно смышленой… потом поумнела. Может быть, Софья сейчас и не догадывается о Ванечкиных чувствах. И такое может быть.
– А она кого еще любит?
– Нет, мам. Меня и Алексея. А других людей для нее словно бы и нету.
– Это уже лучше, чем ничего. А ты ей о своих чувствах говорил ли?
– Так ты не против?
Улыбка стала ему ответом. Против? Сынок, да для твоего счастья я землю с небом смешаю! Горы переверну, моря осушу… а тут всего лишь такое! Да, она царевна, да, пока жив Алексей Михайлович – ее за тебя не выдадут. Но потом-то?
Неужто Алексей Алексеевич, царем став, другу не поспособствует?
– Я хотел вернуться из Крыма и поговорить с ней.
Боярыня подумала немного:
– Может, оно и правильно. Не грусти, сынок, она тебя уже любит…
– Как брата.
– Остальных она и так не любит, сам сказал. А ежели любовь есть – она обязательно себя окажет.
– Не будешь никого иного мне сватать? – прищурился Ваня.
– Не буду. Ни к чему.
Феодосия была далеко не глупа. Если сейчас она примется активно женить сына – он ее врагом станет, не простит мечты разрушенной. А вот ежели она чуть подождет…
Коли Софья Ванечке от ворот поворот даст – тогда и женить его куда как легче будет. А коли согласится и любовью на любовь ответит – так лучшей невестки и пожелать нельзя. Умна, красива, царского рода… единственный недостаток у нее – тоща больно. Ну да хорошая повитуха с детьми поможет.
И мать ласково улыбнулась сыну, показывая без слов: – я довольна твоим выбором, мальчик мой.
* * *
Софья и не знала, какие грандиозные планы строятся в голове у боярыни. Она разглядывала мужчину, стоящего перед Алексеем, для чего в ширме давно были проделаны специальные отверстия.
Сильвестр ей нравился – по внешнему виду. За это время он не сильно изменился, разве что стал осанистее и приучился держать себя достойно.
Высокий, на вид лет тридцати, с отличной осанкой, маленьким животиком и ухоженной бородкой. Руки тоже ухоженные, волосы кудрявые, глаза темные, яркие, властные…
Звездочет…
Первое впечатление – неглуп, коварен, опасен.
Второе? Да то же самое. Тогда, несколько лет назад, его сюда направил Алексей Михайлович. Сейчас же с ним беседовал царевич. Наследник престола.
– Что ж. Рекомендации у тебя наилучшие. – Братец лениво цедил латинские слова.
Сильвестр поклонился – без особого раболепия, но уважительно:
