– Шестнадцать, господин Груман.
– Что «шестнадцать»?
– Шестнадцать покушений… – Владимир Владимирович бросил полотенце на постель, подошел к кофе-машине и сделал еще чашку кофе. Беседа, на самом деле предполагалась быть долгой.
– Может быть, пришло время разобраться в ситуации? Как вы считаете? Эрат – один из самых сильных Игроков, и после порога Карно я не смогу сыграть реванш в одиночку. – Путин поставил рядом со столом стул. Сел и поставил чашку кофе перед собой. Все выглядело дико. Выморочно. Иллюзорно. Ему казалось, что он видит кошмар, и никак не может проснуться.
– Эрат, Груман, Игроки, Потоки… Кто вы? – Он медленно помешивал кофе в чашке. И зачем вам я? – Груман снял плащ. Сложил аккуратно и положил на край стола. – У вас жарко, Владимир Владимирович. Не, сочтите за дурное поведение. Мы боги. С вашего позволения. – Путин не отреагировал. Иллюзия как иллюзия. Бред. Нужно завтра сказать врачу.
– Я знаю только одного бога, господин Груман. – Груман устало махнул рукой.
– Ваша вера и ваши боги – это способ выживания на территориях с особым климатом и ресурсами. Всего лишь – способ организации социума. Я не говорю, что это – не важно. Это очень важно и объясню почему – чуть позже. Но, мы боги реальные. Настоящие. Железобетонные! – Груман гулко постучал кулаком по столу.
– Вы – иллюзия, господин, Груман. Я просто вижу кошмарный сон. – Путин сделал глоток кофе и посмотрел своему собеседнику в глаза.
– Иллюзии легко проникают в реальность, Владимир Владимирович. Да физическая реальность раскроит вам череп, если вы перепутаете топор с лебяжьим пером. Но. – Груман осмотрелся. Указал на герань на подоконнике. – Хотите, я вашими руками переставлю цветок на каминную полку? Если я – иллюзия, то проснувшись – вы увидите цветок не тронутым. Не так ли?
– Давайте попробуем. – Владимир Владимирович, сделал глоток, и посмотрел на часы. Они беседовали с Груманом почти двадцать минут. Он чувствовал время, но сейчас это чувство, почему-то ему изменяло. Он глубоко вздохнул. Да, во времени он всегда ориентировался на то, что происходило «снаружи». Теперь он на самом деле чувствовал, что «снаружи» не происходит ничего. Какая-то бестолковая серая муть. Тягучая и липкая словно «подводка» к развязке в фильме ужасов.
– Хотя бы оставили аспирин. – Мелькнула где то мысль. На самом краю сознания.
– Кто ваши высшие внутренние авторитеты, Владимир Владимирович? – Груман пристально смотрел в глаза президенту. Путин устало пожал плечами.
– Как у всех. Отец. Мать. – Груман нахмурил брови.
– Кто из них для вас более авторитетен? – Путин сделал глоток. Разговор, как ему казалось, приобретал уже и вовсе бредовый характер. Радовало только одно – молчал телефон. Если бы случилось на самом деле то, о чем ему доложили – он бы звонил не переставая.
– Мать, пожалуй. – Владимир Владимирович, выпил остатки кофе и снова посмотрел на часы. Сердечко постукивало после двух чашек кофе слишком явно, не в здоровый унисон, и происходящее в спальне уже меньше было похоже на галлюцинацию. Он нажал на скрытую под столешницей кнопку вызова охраны. Молчание. Посмотрел на глазки камер. Огоньки, которые указывали на то, что камеры работают – были выключены. Он слушал Грумана в пол-уха. Все, что происходило – объяснить было невозможно. Ничем и никак.
– Если вам приснится мать и попросит в честь отца перенести герань с подоконника на камин. Вы это сделаете? – Владимир Владимирович пожал плечами. Встал и положил вторую пустую чашку в раковину. Отметил, что в сервизе оставалось еще три. Мыть посуду не хотелось. Хотя… Груман, даже в виде бреда вдруг стал интересен. Может быть, этот самый Груман снится ему в образе столь мудрого и злого советчика именно потому, что его мозг пытается разрешить вопросы самостоятельно? Может быть, хотя: камеры, телефон, кнопка. Не клеилось.
