Человек наделен как сознанием, так и подсознанием. Наше сознание постоянно работает, а подсознание находится как бы в дреме, незаметно отрабатывая действия сознания и переводя их в образы. В обычной жизни и то и другое не связано между собой, исключая экстремальные ситуации, когда необходимо принимать мгновенные решения, в которых зачастую решается вопрос вашей жизни и смерти. В этом случае все происходит неосознанно и автоматически.
Но чтобы экстрасенсу можно было на кого-то или даже на что-то воздействовать, ему необходима эта связь сознания с подсознанием – по крайней мере, во время его работы. Такая предрасположенность существует от природы у гениев, колдунов по родовому наследству и у некоторых других немногих неординарных личностей. У обычного человека, кроме стрессовых ситуаций, такая связь возникает лишь под воздействием алкоголя или наркотиков.
Чтобы понять суть вопроса, отметим, что в своей массе люди мыслят словами и понятиями, кроме примитивных народов, далеких от техники и сохранивших близость к природе, которые оперируют больше образами и чувствами, т. е. обращаются к сферам подсознания. Потому у них и существует эта утерянная цивилизованным человечеством связь, характерная для гениев и медиумов. Отсюда следует, что для того, чтобы выучить язык подсознания, мы должны уметь оперировать не только словами, но и мыслеобразами, а это без четкого пространственно-зрительного воображения невозможно.
Многие помнят, как в девяностые годы экстрасенс Анатолий Кашпировский на свои сеансы собирал целые стадионы народа, а парапсихолог Альберт Игнатенко – полные арены цирков и залы театров. И там, наряду с другими опытами, они ставили один интересный эксперимент – сеанс мгновенного усыпления целой группы людей.
Кашпировский делал это так: люди выстраивались в шеренгу, он по очереди подходил к каждому и ладонью слегка подталкивал его в лоб, одновременно коротко командуя: «Спать!». И человек падал назад уже спящим. Там его подхватывали и укладывали на землю помощники Кашпировского, следовавшие параллельно ему позади шеренги. Так же, хоть и с небольшими вариациями, действовал и Игнатенко. Однако в их работе имелось и существенное отличие: Игнатенко работал с предварительно отобранной публикой, где люди были подвержены внушению от природы, а Кашпировский – нет.
Я думаю, многие знают, как отбирается из зала публика, которая подвержена гипнозу. Для этого гипнотизер перед выступлением может использовать разные приемы, например, такой: обратиться к залу и попросить всех сцепить руки в замок. Далее он объявляет, что сейчас досчитает до десяти, после чего руки ни у кого из присутствующих без его команды не расцепятся. Все сцепляют руки, гипнотизер считает, и, действительно, у какой-то части зрителей – обычно это процентов десять или около этого, здесь все зависит от силы гипнотизера и его искусства – руки не расцепляются. Вот эти люди и являются теми, кто наиболее подвержен внушению, их и вызывает на сцену гипнотизер для своих дальнейших опытов.
В те времена я уже тоже относительно неплохо владел гипнозом, но работать так безупречно, как эти два корифея парапсихологии, у меня не получалось – ни с людьми, подверженными внушению, ни, тем более, с произвольно набранной группой. Люди у меня заваливались навзничь тоже, но не все – где-то половина или немного больше. Я не мог понять, в чем тут дело? И на это у меня были причины: несколько раз мне довелось проводить индивидуальные сеансы гипноза с теми, с кем ранее уже работали Кашпировский и Игнатенко, и все они утверждали, что мой гипноз действует на них даже сильнее, нежели чем у вышеозначенных экстрасенсов.
