Азбука спасения. Том 54 - страница 21

Сочетанные, которые чистотою своею, непрестанными молитвами и делами своими сочетаваны Господу: «Вся жизнь и дыхание их в Боге, и вечно они с Ним будут.

Избранные, которые мои дела будут делать, матушка, и со мной же и будут в обители моей.

И званные, которые лишь временно будут наш хлеб только кушать, которым – темное место. Дастся им только коечка, в одних рубашечках будут, да всегда тосковать станут! Это нерадивые и ленивые, матушка, которые общее-то дело да послушание не берегут и заняты только своими делами. Куда как мрачно и тяжело будет им! Будут сидеть все, качаясь из стороны в сторону на одном месте! – И взяв меня за руку, батюшка горько заплакал.

Послушание, матушка, послушание превыше поста и молитвы! – продолжал батюшка, – говорю тебе, ничего нет выше послушания, матушка. И ты так сказывай всем. Затем, благословив, отпустил меня». Таинственные страницы из будущего мира открывает здесь преподобный, но не нашему плотскому и ограниченному уму рассуждать о сем. Только нам, монахам, нужно запомнить и о трех погибших, и о многих званых, но, увы, не избранных. Далее мы узнаем об ужасной участи двух осужденных игумений. Недаром плакал угодник Божий о нас, нерадивых. Восстави нас из этой тины, Господи. За молитвы Твоей Матери. И преподобного Серафима. Но странно закончил эту беседу о званых батюшка, как о чужих каких: – Нам до них дел нет, матушка, пусть до времени хлеб наш едят! Точно отчужденные, изгнанные, Богом забытые… И вспоминается слово разбойничье: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем… Тайны – суды Божии… Лучше помнить об осуждении и «судилище Христове», как зовет Церковь.

А теперь перейдем к наставлениям батюшки о мирской жизни. Читая об обращении батюшки Серафима с мирянами и его советах им, поражаешься, умиляешься и даже в удивление приходишь иногда, видя, с какою любовью и нежностью относился он к ним. Право, иной раз может даже показаться, что он предпочитал их монахам. Конечно, на самом деле, это было не так, мы уже слышали от него самого о превосходстве девства. Но все же, достойно глубокого внимания неизменно ласковое и глубоко сочувственное отношение батюшки к мирянам. Вот они – и в браке живут, и детей рождают, и делами занимаются – кто в положении помещика, кто на военной службе, кто торговлей, большая часть крестьянским трудом, и притом в крепостном состоянии, и т. д. И, казалось бы, не за что особенно чтить их.

Между тем святой Серафим почти всегда принимает всех радостно, называет любезными именами: «батюшка», «матушка», «сокровище мое», а чаще всего «радость моя», в более торжественных случаях «ваше Боголюбие» и т. п. И это – без различия сословий. Нередко кланялся до земли пришедшим, не раз целовал руки не только у священных особ, но и у простых людей. И так он принимал не одних благочестивых, но и грешников. И лишь в самых редких случаях он проявлял гнев праведный, когда видел лицемерие, или гордыню, или лукавые хитрые козни. Нельзя не заметить, что главными приближенными при о. Серафиме и доверенными лицами были не монахи, а опять все те же миряне.

Николай Александрович Мотовилов – помещик, совестный судья и смотритель уездных училищ Симбирской губернии. Он называл себя «служка Серафимов». По благословению батюшки он женился на простой крестьянской девушке, дочери известного уже нам Ивана Мелюкова, Елене Ивановне, которая дожила и до открытия мощей святого Серафима в 1903 году. Батюшка назвал и назначил его быть «питателем обители» Дивеевской, попечителем ее. И Мотовилов оправдал это послушание, особенно впоследствии, когда на обитель поднялось гонение.