Азбука спасения. Том 63 - страница 28

Кто утратил подобие Божие, тот утратил и общение с жизнью

Не мимоходом выслушивать богословские слова, но прилагать старание в каждом речении и в каждом слоге открывать сокровенный смысл, есть дело не нерадивых в благочестии, но знающих цель нашего призвания, потому что мы обязаны уподобляться Богу, сколько это возможно для естества человеческого, уподобление же невозможно без ведения. Бог, сотворивший человека, есть истинная жизнь: потому, кто утратил подобие Божие, тот утратил и общение с жизнью.

Если хочешь быть богом, показывай свою деятельность не в том, чтобы делать зло, но в том, чтобы делать добро.

Конец добродетельной жизни есть уподобление Божеству

Кто соделался чуждым всего разумеемого под именем порока, тот, некоторым образом, по такому нраву делается богом, доводя до преспеяния в себе то, что разум признает и о Божественном естестве.

Конец добродетельной жизни есть уподобление Божеству. Но Бесстрастное и Чистое совершенно неподражаемо для людей, потому что совершенно невозможно, чтобы жизнь страстная уподобилась Естеству, не допускающему в себе страстей. Посему, если блажен един Бог, как именует Его Апостол (1Тим.6:15), а для людей общение в блаженстве возможно чрез уподобление Богу, подражание же это крайне трудно, то следует, что и блаженство человеческой жизни недоступно. Но и в Божестве есть нечто такое, что, как возможное, предлагается желающим для подражания. Что же это именно?.. – нищета духа; ею Писание именует добровольное смиренномудрие. В пример же оной Апостол показывает нищету Божию, говоря: Он нас ради обнища богат сый, да мы нищетою Его обогатимся (2Кор.8:9).

Итак, поелику все прочее, что усматривается относящимся к Божественному естеству, превышает меру естества человеческого, а смирение есть нечто нам сродное и совозросшее с нами, которые по земле ходим, из земли имеем состав и в землю возвращаемся, то и ты, уподобившись Богу в том, что для тебя естественно и возможно, сам облачаешься в блаженный сей Образ.

Не иначе можно возвыситься до Бога, как только всегда взирая в горнее и имея непрекращающееся вожделение высшего.

Видишь ли, как беспредельно шествие для восходящих к Богу, как пройденное делается всегда началом тому, что лежит выше?

Скажешь мне: но как для человеческого смирения возможно простирать стремление к блаженству, усматриваемому в Боге, когда в сём самом повелении как будто выказывается неудобоисполнимость его? Ибо, как возможно земному уподобиться Тому, Кто на небесах, когда самое различие по естеству показывает недостижимость подражания? Ибо, как невозможно лицом достать до величия небес и содержащихся в них красот, так и земному человеку равно невозможно уподобиться Небесному Богу. Но Слово (Писания) о сем ясно: не приравнивать естество человеческое естеству Божескому повелевает оно, но Его благим действиям, сколько возможно, подражать в жизни. Итак, какого рода наши действия могут быть подобны действиям Божиим? Отчуждаться всякого зла, сколько возможно, делом, словом и помышлением стараясь быть чистыми от осквернения им.

Блажен человек, который пред очами имеет Небесного Владыку и Его страдания, который распял себя самого для всех страстей и для всего земного и стал подражателем собственного своего Владыки.