Будем бегать недоброго помышления, потому что помышление судится наравне с поступком.
Как дева, обрученная мужу, если ее обольстят другие, делается мерзкою в очах мужа, так и душа, увлекаемая нечистыми помыслами и дающая на них согласие, мерзостна Небесному Жениху своему, Христу.
Не расслабляй тела своего винным воспламенением, чтобы не напали на тебя лукавые помыслы и самые худые мысли. Хотя и соблюдешь себя от телесного общения, но будешь участвовать в деле худой мыслью, приобщившись тени и идолу того же греха. А если занят ты сим идолом, сей тенью и мыслью, беседуя ли о чем, или делая что, то всякий раз будешь раскаиваться; всегда станешь созидать и всегда разорять. Идолы греха непрестанно стоят перед очами ума, человек мечтательно созерцает их, распространяет с ними беседу, услаждает мысль о них, помысл его ослабевает, и он побеждается невидимо, а грешит явно. Всякому зрителю кажется он явно исполненным благоговения, а сам, может быть, мучится внутренно своей совестью, всегда жалея, непрестанно огорчаясь тем, что имеет обличительницей совесть свою. Это обычное следствие худого пожелания, как скоро, увлекшись им, сделал грех, по следам за ним идет скорбь. По наружности человек показывает благоговейное лицо, а внутренно вовсе не имеет дерзновения пред Богом.
Часто телесные действия прерываются по многим причинам, и человеческий страх нередко предотвращает их, действия же ума производятся небоязненно, и без труда приходят в исполнение. Так, например, нередко кто-нибудь из вас, друзья, обращал невоздержанный взор и увлекался своим помыслом, но потом тотчас проходил мимо. Таковой уподоблялся подстреленной серне, которая нередко избегает из рук уловцев, но уходит, унося в себе вонзенную стрелу. Ибо кто из вас побежден помыслом, тот уже не целомудр пред Богом. Если бы не страх людской и не стыд, человек вместе с душою своею часто растлевал бы и тело. Посему он не увенчается уже, как целомудренный, но если не покается, непрестанно будет нести наказание как человекоугодник. А если и был он когда-нибудь завлечен и побежден своим помыслом, то уврачует язву свою покаянием.
Если позволишь скитаться помыслу, то уподобишься человеку, который держит в руках лук, но не умеет наметить стрелу в противника и пускает ее наугад.
Если нечистый помысл найдет себе вход в душу твою, он представляется ей сладостным и занимает ее собой, чтобы умертвить, и делается лукавый помысл как бы сетью в душе, если не будет прогнан молитвой, слезами, воздержанием и бдением.
Помышления мои оковали меня и ввергли в сеть коварного диавола. Я обнадеживал себя, что мысли мои сокровенны и не записаны в этой великой книге у Судии, но вот, все они ясно у меня перед глазами на суде и ждут меня там, чтобы получил я за них воздаяние. Увы мне, Господи наш! В каком я страхе! Награда за преступления мои – геенна.
Кто не наносит себе смерти делами, того убивает он <диавол> помыслами.
Порочное помышление может иметь ту же силу, как и порочное дело. Нечистый помысл может иметь силу прелюбодейства.
Как губка, поднесенная к чему-нибудь влажному, раздувается и вбирает в себя влагу, так и человек, нетвердый помыслом, если сближается или долго беседует с рассуждающими по плотскому, вбирает в себя вред, посему, упившись сим, и без вина делается опьяневшим, от того самого, что наполнен вредным, не принимает уже духовного слова: занявшее его и овладевшее им неумеренное пожелание служит препятствием духовному слову, преграждая ему вход. А если кто рассмотрит сие в подробности, то найдет, что не в одной страсти сластолюбия, но и во всяком запрещенном деле бывает то же самое.
