– “Что значит… я не должен знать?”, – поразился я.
Мой учитель молчал. Я машинально тёр себя жёсткой мочалкой, лёжа в воде, которая полностью была кровавого цвета. Надо бы воду сменить.
– “Там, внизу, вытащи затычку”, – сухим голосом подсказал мне наставник.
– “Почему я не должен знать?”, – так же сухо спросил я.
– “Изначально всё это задумывалось так, что вступивший на Путь Крови человек будет тем, кто никогда в своей жизни не испытывал ничего хорошего со стороны. Я…”, – тут он замялся на мгновение. – “Я ожидал человека, который перенёс неимоверные страдания, боль, у которого измучена душа, который пережил все ужасы, что способен дать этот мир”.
– “А я, получается, далеко не из таких?”, – подытожил я. – “Конечно, сколько раз мне говорили за последний год, чего ты, мол, себя жалеешь. Вон посмотри на истории других людей – Валиет, к примеру, или там Чистюли. Вот они бедные и несчастные. Знаешь, учитель, теперь я знаю разницу”.
– “О, и в чем же она?”– с неподдельным интересом спросил учитель.
– “Да в том, что мне не всё равно!”– мысленно выкрикнул я. – “Валиет всеми силами старалась забыть своё прошлое, делала вид, как будто его и не было никогда. Чистюля смирился со своей судьбой и принял её. Все они приняли свои страдания как должное. Но не я. Я не просил всего этого. Каждый раз я наделся, что всё наконец-то закончилось, что теперь у меня есть друзья и всё будет хорошо. И каждый раз судьба или что там ещё, каждый раз у меня это отнимали. Поэтому с каждым разом мне было больнее и больнее”.
Наступило молчание. Я смыл чистой водой остатки крови с ванны и набрал её заново. Снова разжёг огонь, но не стал ждать, пока вода нагреется. До рычажка можно было дотянуться и из ванны. Не дожидаясь ответа от своего наставника, я продолжил:
– “Неужели ты не понял за свои две с лишним тысячи лет, что воистину теряет что-то тот, кто это ценит? Если человек с рождения не видел свою мать, и через три десятка лет ему сообщат о её смерти, разве это заденет его чувства?”, – спросил я своего учителя. – “Разве будет сожалеть охотник о смерти убитого им волка? А у меня вот сердце кровью обливалось, когда убили Шелеста, Шороха, Скрипа и Треска. А они ведь тоже были волками. Ты не познаешь истинных страданий, если тебе плевать”.
– “Возможно”, – услышал я в ответ. – “Возможно, ты прав. Я видел столько смертей за это время, что перестал обращать на них внимание. Более того, я ни с кем из этих людей не был близок. Мы ещёвернёмся к этой теме, но тебе пора собираться. Скоро придёт магистр”.
– “Кстати, об этом. Они ведь будут спрашивать меня. Что мне им сказать?”, – задал я немаловажный вопрос.
– “Я не буду твоей нянькой. Мы будем общаться с тобой только в пределах твоих покоев. Здесь я буду обучать тебя, но тренироваться ты будешь там же, где и все – на тренировочных полях и в залах. А на все их вопросы отвечай так, как считаешь нужным”.
После того, как я закончил приводить себя в порядок, до меня дошло, что запасной-то одежды у меня нет. Желания стирать свою рубаху со штанами не было никакого – они итак уже многое пережили в Фарлонгском лесу. В моей комнате было довольно много разной мебели, и я решил осмотреть её в поисках одежды. Похоже, что наличие повседневной одежды у постояльца предполагалось “само собой”, зато я нашёл серуюночную пижаму. Она была приятной на ощупь, а благодаря наличию зеркала, я смог оценить, как же смешно в ней выглядел.
