Вскоре их лагерь затих. Все устроились в облюбованные ранее места и тут же провалились в сон. Лишь Стефани не могла расслабиться. В тело что-то впивалось: камушки, веточки, шишки и прочие дары природы. Все время казалось, что по ней кто-то ползает. Попытки сменить положение или стряхнуть насекомых не приносили желанного результата, а раздражали ещё больше. Внимание следопыта добавляло поводов для злости. Закрыть глаза Стефани боялась: возвращалась картина недавно разверзшегося хаоса.
Устав лицезреть небо, девушка поднялась с земли и направилась со своей сумкой к журчащей рядом реке. Следопыт проводил её тяжелым взглядом.
Горная река была прекрасна. Сильный, стремительный поток жизни. Впервые Стефани увидела её с Лиамом на их первом свидании. Волнующие воспоминания вызвали у неё счастливую улыбку ностальгии о том дне. Девушка присела у кромки воды, зачерпнула ладонями студёную, обжигающую воду и обдала лицо, смывая струящиеся по щекам слезы.
Когда-нибудь настанет время, когда ты не будешь плакать. А если и захочется, то только от счастья…
– Лиам, – вслух прошептала она, – когда придет это время?
Почему-то вспомнилось, как часто он занимал себя работой, не любил просто так сидеть без дела в таверне. Всё время что-то чистил, убирал, перекладывал. Именно сейчас она поняла почему. Физическая работа приносила успокоение и ясность мысли. Стефани сходила в лагерь, забрала оттуда своё чугунное оружие и вернулась к реке, стала отмывать с поверхности сковороды уже засохшую кровь и какие-то прилипшие частички. Руки немели от холода воды, но это было в радость: отвлекало от непрошенных сожалений. За сковородой последовали сапоги и доспех.
Доведя всё до блеска и разложив на траве на просушку, Стефани уселась, запрокинула голову назад, позволяя волосам струиться по спине, и уставилась в ночное небо.
– Я думал, ты сама туда полезешь мыться, – раздался тихий голос Келлена. Наемник присел рядом, стянул свои сапоги, закатал штаны и опустил ступни в ледяную воду. – Или топиться.
Стефани усмехнулась.
«Подсмотреть хотел? Или помочь утопиться?»
– Нет уж. Я буду жить, я обещала, – вслух сказала она.
– Лиаму?
– Фионе, сестре, – ответила девушка. Грусть вернулась к ней вместе с именем родного человека.
– Стефани…
Что-то в его голосе вызвало у неё беспокойство, Стефани взглянула на наемника.
– Помнишь обещание, которое ты мне дала? – спросил он вдруг, избегая прямо смотреть на неё.
– Кел, – испуганно прошептала она и замотала головой. Знала, что он собирается сказать что-то ужасное. Чувствовала. – Не надо, я не хочу ничего знать. Прошу…
– Ты выслушаешь меня и простишь, чтобы я не рассказал. Это моё желание, – проговорил следопыт, поворачиваясь к ней, и при виде её состояния более жестко добавил: – Ты обещала.
Стефани не могла ему ответить. Боялась. Она уже несколько дней стояла словно на краю пропасти, имя которой боль и отчаяние, и лишь Келлен удерживал её от прыжка в эту бездну невозврата. И сейчас он не протянет руку помощи, а толкнет её туда. Сам. Своими словами.
– Ты обещала, – его голос дрогнул, сломался, утратил жизнь.
Стефани жадно всматривалась в лицо Келлена, впитывая каждую его черточку, запоминая. Такой странный, но такой её… друг. Нужный ей. Потеряет и его?
Слеза сорвалась со щеки и упала вниз. Отражение своих страхов она читала в его глазах, что молили её выслушать. Она зажала рот рукой, сдерживая рвущийся из груди всхлип, и согласно кивнула. Келлен отвернулся и стал рассматривать бурлящий поток.
