Б. Пастернак – баловень Судьбы или её жертва? - страница 20

Когда он это в Университете делал – я смотрел на это спокойно и снисходительно: понимал, что человек за 5 лет учёбы не получил ни копейки стипендии от государства, что и в стройотряд он не ездил – вот и ныл, и плакался постоянно, скулил про отсутствие средств. Но уверял нас на голубом глазу, клялся-божился даже, что были бы они у него – ох и дал бы он тогда жару! Такой забег в ширину устроил бы – что и чертям тошно стало!

И вот наконец после получения диплома и выхода на работу он озолотел: его пробивная мамаша ему, двоечнику и м…даку, такое халявное и кашерное место нашла в центре столицы, что мы, отличники, только диву давались! Он, не умея умножить два на два как следует – это математик-то высшей квалификации! – стал получать на службе 200 с лишним рублей – огромные по тем временам деньги! И при этом продолжать валять дурака, не стукать пальцем об палец в своём элитном НИИ, как и у нас на мехмате: умеют же эти евреи устраиваться! И плакаться, вечно при встречах ныть и стенать – на жизнь свою невыносимо-тяжёлую жаловаться, на судьбу! Как и на множественных “друзей”, сослуживцев, “подруг” и любовниц, на супругу с дочуркой, матушку, сестру и бабку, которые якобы его, “дурачка-простачка”, “доят” и “доят” без-совестно и безбожно, как ту же грушу постоянно трясут – требуют своей доли внимания и капиталов. А он-де такой простой и широкий, охочий до дружбы и до любви, не может никому отказать: тратится на всех и тратится, и всё прогуливает подчистую, что заработал. И опять он вроде как нищий жил, опять нам его надобно было жалеть – и содержать, разумеется, по-дружески поить и кормить до отвала.

Мне это было уже и странно и неприятно слушать, признаюсь, – такие очередные серёгины по-сиротски слёзные песни. Это было с его стороны перебором, и не жалость уже вызывало, а тихую злобу с яростью вперемешку.

«Деньги лопатой гребёт, – стал уже думать я после каждой нашей с ним встречи, – а всё ноет, гад, жизнью своей недоволен, хитрюга, всё меня и Кольку на “пузыри” и пиво раскручивает! Любовниц поменьше води, пей и гуляй пореже, кобель, на автобусах езди по городу, а не на такси, живи скромнее и проще, как все остальные живут, меньше по городам и весям СССР на экскурсии шляйся, – тогда и денежки будут…»

Отношение моё к Серёге стало с этого времени резко меняться. Я стал понимать и видеть воочию, что он – хитрожопый жук, но с большими связями, которые позволяют ему легко и успешно по жизни плыть – как ледоколу по морю, – и при этом в ус не дуть, не печалиться ни о чём, не ломать голову: только снимать с чужих праведных трудов пенки. Нет, как хотите, но на этот еврейский житейский рай со стороны смотреть мне, одинокому и плохо устроенному в столице провинциалу, было уже крайне тягостно и обидно.

Почему-то в такие минуты горестные и печальные замечательная Нина Карташова назойливо лезла в голову со своими пророческими стихами:

«Народ мой бедный! Дармовой работник,