Дав ребятам задание, педагог поманила Надежду пальцем.
– Ирина отпросилась в туалетную комнату, поэтому вы её не увидели в аудитории.
– Мы идём в туалет? – удивилась Надежда, – но ведь он в другой стороне.
Едва успев договорить, они повернули в сторону танцзала, и Надежда застыла от увиденного. Под дверью, на корточках. сидела её девочка и смотрела в щелочку.
– И так каждое занятие. Она отпрашивается в туалет, а к концу урока я нахожу её под дверью танцевального зала, всю в слезах.
– Доченька, – позвала дочь Надежда.
Девочка испуганно подняла на мать глаза… Глаза полные слёз…
– Я разговаривала с Мариной Викторовной насчёт Ирины, объясняла, как девочка страдает, но… Извините, я бессильна. Ей нужны танцы, а не вокал, – как бы извиняясь, произнесла учительница.
Надежда, конечно, забрала дочь из музыкальной школы, в душе проклиная и педагога по танцам, которая так пренебрежительно отнеслась к ребёнку, и вообще всю танцевальную индустрию в целом.
Ей было очень тяжело понять дочь и её безумную любовь к танцам, потому как сама Надежда принадлежала к миру цифр и все эти творческие страдания воспринимала как временную блажь, и в душе надеясь, что всё пройдёт, как любое заболевание. «Поболит и отпадёт». Но шло время, а лучше не становилось. Ирина перестала улыбаться и всё чаще Надежда находила свою дочку в слезах.
Сердце матери готово было выпрыгнуть и бежать в поисках выхода из этой ситуации. Но как говорят, тот кто ищет…. И однажды Надежда познакомилась с женщиной, которая оказалась руководителем танцевального клуба. Она рассказала Надежде о том, что танец – это не просто движение тела, это образ жизни: любовь и боль, радость и огорчения. Потом она пригласила Ирину на пробы с мальчиком.
– Вы приходите. Мальчик хороший, талантливый. Они будут замечательно смотреться.
– Да, только надо чтобы он её ещё выбрал.
– Я думаю, если человек знает, чего хочет в этой жизни, судьба обязательно исполнит его желание.
– А если нет?
– Значит не так уж и хочет.
Ох и тяжело было Надежде решиться на эти пробы – с одной стороны – мечта дочери, с другой – страх, а вдруг не подойдут и опять слёзы, а этого она уже не выдержит. Долго мучаясь, Надежда решила вообще ничего не говорить дочери о предложении.
Ничего не знающая Ирина, прибежала со школы, где она училась в первом классе, и с порога заявила, —
– Всё, мама. Я влюбилась!
Она весело бегала по квартире, напевала песенки и душа матери успокоилась: «Ну и всё, и не надо нам никаких танцев».
Тут зазвонил телефон и Ирина, подбежав к телефону, сняла трубку.
– Аллё.
– Ирочка – это ты?
– Да.
– Меня зовут Марина Владимировна. Вы не забыли, что сегодня пробы с партнёром? Мы вас ждём. До свидания.
Надежда увидела глаза дочери и всё поняла. Нет, она не хочет предать мечту ребёнка.
И вот они уже стоят в танцевальном зале и с интересом разглядывают пары, кружащиеся в ритме венского вальса. Девочка, как завороженная следит за каждым движением этих грациозных молодых людей, а Надежда с чувством накатывающей тревоги, ждёт предстоящие пробы.
Вдруг Ирина задергала мать за рукав.
– Мама, мама. Это он, он!
– Кто он?
– Ну, тот мальчик, в которого я влюбилась. Мы ходим с ним в один класс.
Надежда обратила внимание на стоящего в стороне мальчика. Он стоял, грозно скрестив руки и исподлобья глядя вокруг. Внешне они с Ириной походили друг на друга, с мелкими чертами лица, оба узкие и высокие. А его грозный вид прекрасно компенсировался обворожительной улыбкой Ирины.
