Пес был дезориентирован: хозяин, и вдруг «фу». Посмотрел на Киру, и снова стал крутиться вокруг Шурца.
– Прости. Так все получилось, – сказал Шурец Кире.
– Что получилось?
– Ну все у нас закрутилось. С Дашей.
– Аааа. Ты же теперь стал Александром, – Кира презрительно хмыкнула.
– Че ты прикалываешься? Я думал, у нас все так… Чисто поугарать.
– А он-то думал, а оно-то оказалось… – издевательски протянула Кира.
– Да, влюбился, – откровенно объявил Шурец. – Женюсь.
– Где-то я уже это слышала.
– Нет, щас стопудово.
– А со мной что было?
– Ты прикольная…
Кира отвернулась, не могла на Шурца смотреть. Это все, что он в ней оценил? После того, что она для него сделала?
– У меня ел-пил, а на ней женишься, – не удержалась Кира от упрека. – Да еще одежду забрал, которую я тебе покупала.
– Тебе она зачем? – искренне удивился Шурец.
И правда, зачем ей мужские вещи? Не носить же. Или другой мужик придет, будет носить и поминать Шурца?
– У тебя у самого-то че есть, трахторист-вводитель?
Она бы больше сказала. Но истерика ничего не изменит. Шурец посмотрел на Киру пристально.
– Ты никогда не будешь другой, и у тебя нет шансов, – отрезал он.
Кира аж задохнулась от негодования. Он еще будет определять ее шансы – какой-то Шурец!
– А какая я, по-твоему?
– Ты конь с яйцами, – доходчиво объяснил Шурец. – Ты дышать не даешь.
– Иди отсюда к своей белобрысой корове! – Кира с силой оттолкнула его.
– Я буду жить, как хочу. Я тоже другим не буду.
Шурец пошел от нее по дороге. Жигуль взвизгнул, кинулся было к нему. Кира успела схватить за ошейник. Пес вырвался и побежал за Шурцом, виляя хвостом. У Киры защипало в носу, глаза увлажнились. Все от нее сбегают, даже дворовый пес. Она осталась с поводком, на котором некого водить. Кира отвернулась от уходящего Шурца. И не видела, как тот, ласково погладив Жигуля, отправил его обратно к Кире:
– Давай гуляй. Беги к хозяйке…
Правильно, она конь с яйцами, трудяга. Все везет на себе. Вспахивает землю, на которой растут травы и сады. Даша, корова, жует эту зелень. Собирает то, что не сеяла. Но с ней Шурец чувствует себя мужиком. А с Кирой – простой телегой, которую тянет конь. Кире без телеги плохо, ей надо тянуть какой-то воз. Без этого она страдает. Трудности – ее стихия.
Кира пришла с собакой домой. Ее взгляд уткнулся в магнит на холодильнике «Сладкая жизнь фигуру не портит». Они с Шурцом часто по ночам ходили «на поиски еды». Доставали из холодильника варенье или сгущенку, мазали на общий кусок хлеба и кормили друг друга. Неужели это все можно так быстро и бесследно забыть? И разве только это?
Так стало одиноко. Еще этот Жигуль, расстроенный, лег на Шурцову рубаху. Тоску наводит – предатель. Да позвонила мама Шурца, неслучившаяся свекровь, надавила на больную мозоль.
– Кира, я в шоке! Шурик мне сказал, что собрал вещички.
– Собрал, – подтвердила Кира. – Одну красную рубаху оставил.
– Ох, – тяжело вздохнула тетя Света, – что ему не хватало, не пойму.
– Тетя Света, вы хороший человек, но сын у вас, извините, чурка неотесанная…
– Знаю… – сказала она упавшим голосом. – Я надеялась, что он хоть с тобой человеком станет. А то болтался, как говно в проруби.
– Он не хочет быть человеком, он хочет быть Шурцом, – пояснила Кира.
Кира пыталась сделать его лучше, обтесать, как папа Карло. Обтесала – для другой. С ней Шурец подготовился к дальнейшему марш-броску, встрече со своей судьбой. Кира стала переходником между ним и Дашей.
