– И Вильена решила отбить Коллина?
– Да! Она его будто околдовала, – в отчаянии прошептала Тиа, – Коллин пригласил её пообедать вместе, и она согласилась. Я не знала, как быть. Пошла к отцу, но он все время занят! Да и что он мог сделать?!
Тиана разжала кулачки и уже спокойней продолжила:
– Когда я сидела у него в кабинете, то увидела ключи. Обычно они лежат в запертом ящике, а в тот раз отец забыл их спрятать. Один ключ я узнала, он был от кладовой на факультете алхимиков. Я однажды приносила отцу оттуда лекарство от головной боли.
– И ты решила сварить какое-то зелье? – предположила Люба.
– Нет, я не умею варить зелья, – развела руками Тиана. – Тогда я решила расстроить свидание Вильены и Коллина. Я не хотела ничего плохого! Просто подсыпала ей слабительного! Слабительного!
– А где ты его нашла? У алхимиков? – продолжала допрос Любовь Игоревна.
– Нет, в папином шкафчике. Там есть большая кладовка с ингредиентами и готовыми зельями, но по-настоящему редких зелий в ней нет. Всякое снотворное или очищающее. Но у некоторых преподавателей в этой кладовой есть свои небольшие шкафчики. Они закрыты не только на ключ, но и магией. А папина закрыта заклинанием на крови. Я знала, как её отпереть, у нас дома кое-что так же закрыто. Решила, что там найду что-то стоящее, – Тиана тяжело вздохнула, – Сто раз посмотрела, на бутылочке с порошком было написано: «Слабительное», но отец не поверил. Он так орал на меня, когда узнал. Сказал, что я все перепутала, что я – убийца.
Тиа без сил опустилась на диван, а и, посмотрев на Любу, спросила:
– А сейчас вы мне верите?
Любовь Игоревна интуитивно чувствовала, что девушка не врет, но поверить в то, что причиной смерти стало обычное слабительное, было очень трудно. Тем не менее, она села рядом с Тианой и объяснила:
– Не знаю, как у вас, но у нас есть такие люди – аллергики. На какой-то компонент в пище, питье или даже в воздухе у человека может быть реакция. Иногда это просто насморк или покраснение кожи, но бывают и смертельные случаи. Возможно, у Вильены была аллергическая реакция на какой-то компонент слабительного.
– Правда? – до конца не веря, прошептала девушка.
– Это маловероятно, но иногда случаются и, казалось бы, совершенно невозможные вещи, – честно ответила Люба.
Она видела, что Тиана мучается чувством вины, и погладила девушку по руке.
– Отец не поверил, – сквозь ком в горле сказала Тиа, – сказал, что я ничего не соображаю, не умею читать, не могу отличить буквы, что ему за меня стыдно, что я – бездарь, и ни на что путное не способна…
– А мама поверила? – почему-то шепотом спросила Люба.
– У меня нет мамы, – всхлипнула Тиана, – умерла, когда я была маленькой.
Любовь Игоревна всплеснула руками и обняла девушку. Дочка ректора сначала напряглась, но потом громко и совершенно неаристократично заревела.
– Он сказал, что я – позор семьи, – захлёбываясь слезами, говорила Тиана, – что никому не буду нужна, что он от меня откажется. Никому не нужна.
– Что ты, моя хорошая, конечно, нужна, – утешала Любовь Игоревна, – все будет хорошо. Ты не виновата, никакой ты не бездарь.
«Вот ведь, папочка! – думала о лорде Вальдемаре попаданка, – Не разобравшись, наорал на дочь. Никому не нужна. А ребенок мучается. Убила человека – это не шутка. Ведь не врет, чувствую, что не врет. Но что-то тут все равно не чисто…»
Когда Тиана, наконец, успокоилась, Люба отстранилась и сказала:
