Он почему-то не сомневался, что все останутся. Что помогут. Не давал себе сомневаться в этом.
"Для остальных гостей из женского состава можно один большой дом. Вместе с Марьей-Искусницей уживутся Пеппи, Ассоль и сёстры из Аленького цветочка. Она всем дело найдёт и утихомирит, если понадобится".
«Теперича мужчины. Один царь, один принц, он же японский аскет, один дворянин, двое простолюдинов, волк, кот и Колобок. По ним расклад попроще. Царю – отдельное жильё. Иссумбоси – на первое время палатку. Хоть и принц, а не воин, но стойкий. Суровых условий не испужается. Ежели задержится, можно и избу срубить. Почтальона Печкина и мужика из пластилинового мира ладной бы тожа в тепло пристроить. Оно, конечно ж, и май на дворе, а холода возвратные, нет-нет, да и приходят. Печкин – пенсионер, немолод. А с пластилиновым как быть? Хоть из пластилиновой сторонки, а приходил к Яге, нормальный был. Значит, вместе их и поселю. Потом видно будет. Волк, кот, Колобок… Эти точно смогут без жилья. Потом посмотрим. Кота у себя под ёлкой могу пристроить».
Леший посмотрел на список. Доска стала серой от стёртых слов, но имена, написанные чёрным угольком, были видны отчётливо. Итого десять домов. Десять! Десять!! Много. Не успеть.
Переживать некогда. Надо строить. Что-то будет к приезду первых гостей. Не успеется, придётся Лешему делать тёплые лежаки с навесами. Или надо за один день всё и решить. Хорошо бы… Хорошо бы вернуть Ягушу быстро. Но на это надеяться не приходится. Колдовство. Сильное колдовство. Так просто бы целый двор не пропал бы.
Леший начал рубить первый сруб.
Леший успел сделать несколько ударов по старому дереву и вдруг остановился. Сложил инструменты, сел на корягу и обхватил голову руками. Он наконец понял, что не успеет даже одну избу поставить до приезда гостей. Самому ему не нужна крыша. Весь лес – его дом. Запасы делал на заимках, спать мог под ёлкой. Даже в лапнике не нуждался. Земля, коряги, мох – всё равно. А вот гостям нужно где-то расположиться. Под ветками не вариант.
«А зачем в лесу? Я ж могу на краю леса их встретить. Там и речка есть. Хоть и неширокая, но глубокая. Русалочке в самый раз. Пущай гости и ночуют в своих каретах, шатрах да повозках, ежели останутся, конечно. А кто захочет, так и в свою сказку возвернётся на ночь». Так и порешил.
Ночь Леший не спал. Какой тут сон! Снова бродил по поляне, где пропала Ягуша, искал ход, который по её велению появлялся, и которого Леший боялся пуще смерти, а сейчас не чуял. Кричал и звал Ягу, в слабой надежде, что та отзовётся. Ругал себя, что не сберёг её. Но ничего не менялось ни на поляне, ни во всём лесу.
Лешему хотелось рыдать, но он держался. «Слезами горю не поможешь. Покась не удумал, чем смочь, жди гостей, можа, они чой-то придумают. Одна голова хорошо, много лучше».
После полуночи он озаботил себя лесными делами, которые упустил днём, пока неугомонно бегал в беспокойстве и растерянности. Где лапник прибрал, где лосям соли подсыпал, с лисой поговорил, чтобы гостей помогла приветить, медведям да волкам наказал не вредить приезжим.
К утру стали собираться ответные сороки. «Буду/еду/собираемся тчк жильём озаботимся тчк» – ответы во всех телеграммах были похожи. От Царя из Летучего корабля пришла длиннее – «Едем тчк корабле разместим всех зпт кто жилищем моим не побрезгует тчк». Леший выдохнул.
