Бабайка, который жил под кроватью - страница 7

У бабы Шуры было трое сыновей. Всех она вырастила одна (дед Егор рано умер). И все они разъехались кто куда.

Старший – дядя Миша – стал большим ученым и отправился в Антарктиду – изучать пингвинов. Иногда он отправлял оттуда открытки и фотографии. Он был большой, бородатый, а глаза у него были хитрые и все время смеялись. Еще бы: пингвины ведь забавные!

Второй – Владимир – после армии остался на военной службе и жил с тех пор «на чемоданах» – так говорил папа. Варя знала, что можно жить в доме, в квартире, даже в шалаше. Но как жить «на чемоданах», не могла себе представить. А папа не объяснял, только еще больше туману нагонял, говоря что-то про «перекати-поле», «человека без корней» и «бедную Наташку» (это жена дяди Вовы, она вместе с ним «на чемоданах» жила и ее, конечно, было жаль).

А третьим сыном был Варин папа, Иван. Он трудился в банке. Варя сначала никак понять не могла, как он туда помещается, в банку-то, пусть даже и пятилитровую. Но потом папа взял ее как-то с собой на работу, и оказалось, что банк – это здание такое. В котором люди деньги хранят. Или в долг берут. Денег, правда, Варя там не увидела никаких. Только недовольных тетенек в очередях и сотрудников в белых рубашечках. Варя чуть было папу не потеряла: такие они там все одинаковые были, «сотрудники» эти.

Папа жил совсем недалеко от бабушки: восемь часов на автобусе, а на машине и того быстрей. Но автомобиль было жалко «гробить» на проселочных дорогах. А восемь часов было жалко тратить.

– К матери надо бы съездить, – так он часто говорил. И никуда не ехал.

Всему виной было это слово – «бы», Варя знала. Если папа говорил что-то и прибавлял «бы» – это никогда не случалось. «Надо БЫ на море в отпуск», «Купить БЫ Варе лыжи, катались БЫ всей семьей» и так далее.

Но вот мама с малышом в животике оказалась в больнице. И папа вдруг решительно заявил, говоря с ней по телефону:

– Варю НУЖНО отправить в деревню к бабушке. Поживет лето, пока мы тут…

Вещи были моментально собраны, билет на автобус куплен, косички неумело заплетены, бутерброды в дорогу приготовлены.

Папина решительность передалась Варе.

– Бабайка, залазь в мой рюкзак. Мы едем в деревню к бабушке.

– Мне, может, не ехать бы?

– Никаких МОЖЕТ! И никаких БЫ!

Спорить было трудно. Бабайка повиновался и забрался в рюкзак, прихватив пару игрушек из-под кровати.

Варя вышла из душного автобуса. Остановка «Петрово».

– Хороших каникул, Варвара! – водитель, которому папа утром поручил «юную пассажирку», помахал рукой на прощание и нажал на газ. Старенький ПАЗик дернулся с места и, поднимая густую дорожную пыль, отправился дальше.

Бабушка стояла у обочины. Похожая на папу, только очень старенькая. В цветастом платьице, нарядной косынке и… калошах! Варя с сомнением покосилась на них.

– Ну здравствуй, горожанка. Поди и не помнишь бабу Шуру-то! – бабушка строго посмотрела и вдруг рассмеялась. – Ах ты чудо мое бледнолицее, дай обниму. Ой, кости-то гремят, уж не Кощея ли мне по ошибке отправили?

– Нет, внучку! – Варя захохотала тоже и крепко обняла бабу Шуру – мягкую, теплую и родную. От бабушки пахло парным молоком и пирожками.

– Ну, пойдем.

А в деревне-то как пахло! Травой – свежей и скошенной, полевыми цветами, соснами и березами… И еще чем-то, Варя никак не могла понять – чем.

– Под ноги гляди, взорвешься!

Но было поздно. Варя в своих новеньких розовых сандаликах угодила прямо в середину большой и ароматной коровьей «лепешки». Теперь стало ясно, почему бабушка ходит в калошах: как иначе, когда «мины» повсюду!