Здесь и здоровье она свое поправит, и от Варьки избавится, потому что на сильную знахарку та теперь не замахнется. Больно много своих сил бесам и так уже отдала. Теперь не раньше, чем в третьем колене восстановятся.
– Господи, – закрыла лицо руками Вика, – я не хочу никакой знахаркой становиться. У меня и дара такого нет. Он же в одном роду между поколениями передается, а мы-то чужие с Анисьей.
– Не чужие! – баба Настя встала со стула. – Сестра она мне родная. А мать наша велела до поры об этом не сказывать, чтобы пересудов не было меж людей. Двум знахаркам не бывать в одном месте. Вот я от силы отказалась еще в юности, а Анисья приняла все на себя. А теперь твоя очередь пришла. В общем, думай. Или жить, как живешь сейчас, и маяться да Варьку бояться. Или на место Анисьи заступить.
С лица Натальи Владимировны не сходило выражение тревоги. Внезапно волна холодного могильного воздуха захлестнула комнату, и пакеты с травами зашуршали. Вика почувствовала, что сейчас повеяло ее смертью, как сквозняком.
– Надо решать сейчас. Варька еще бесов прислала, не угомонится никак. Знает, без силы Анисьиной ты перед ней как беззащитный младенец. И вступиться за тебя больше некому. Вот она и торопится.
– Дочка, – Наталья Владимировна подошла к Вике и взяла обе ее ладони в свои руки, – я уже чуть не потеряла тебя однажды. Не хочу видеть, как ты мучаешься. Да и от темных сил всю жизнь страдать тяжко. Соглашайся. Я не вижу другого выхода. Уж лучше в добром соседстве жить с нечистью, чем вечно шугаться.
– Дело говоришь, Наташа, по судьбе у нее все равно семьи долгой не случится. И Анисью уважить нужно. Думается мне, что не прогнала она Вику только по одной причине – чтобы та не пошла к другой ведунье, которая еще больше дел натворить могла бы. И если бы так случилось, то та жизнь бы свою за Вику точно отдавать не стала бы. А может, Анисье еще что-то тайное ведомо, чего мы пока не понимаем. Тут уже только гадать можно, только незачем.
– Но я же не знаю ничего про травы, про заговоры и вообще про вот это все, – тихо прошептала Вика и заглянула матери в глаза.
Та вопросительно посмотрела на бабу Настю.
– Про это не переживай, – откликнулся окаянный в голове, – как только силу Анисьину получишь, и знания придут вместе с ней. Но поучиться придется, как с этим всем обращаться. Тут уж я подскажу.
Вика зажмурилась. Жизнь в глуши отшельницей, без интернета, без друзей и подруг, в деревянной избушке с окаянным в придачу – совсем не то, о чем она мечтала. Но, с другой стороны, кожа ее выздоравливать тоже не собиралась, а Варька являлась вполне реальной угрозой. Да не в будущем, а прямо сейчас.
И тут Вику осенило.
«А что если я соглашусь сейчас, приму силу Анисьину, отвяжусь от Варьки, а потом брошу это все и в город перееду?» – в глазах Вики сверкнула надежда и тут же погасла, потому что окаянный прочитал ее мысль и фыркнул.
Никто, кроме Вики, не понял, что значит его фырканье. Мать и баба Настя в ожидании смотрели на Вику. В комнате заходили ходуном стулья, задрожали стекла.
– Решайся, – отозвался голос бабы Насти.
Глубокое минутное безмолвие наливалось чем-то незримым.
В этот момент Вика почувствовала, что в ее горле и животе застряли обломки железа.
– Я согласна, – выговорила она против своей воли.
Пространство вокруг резко изменилось. Вика оглядывалась, оглядывалась и не понимала, где находится. Окружающие предметы казались далекими и расплывчатыми. Затылком Вика почувствовала огонь.
