– Этот чувак натаскивает меня по английскому, of course, – восклицаю я, – ты же знаешь, что я хочу переехать в Штаты, Калифорния, океан, the American dream…
Его лицо хмурится еще больше:
– Я примерно знал, что ты начнешь выкручиваться и попросил пробить этого твоего Дудикова, поэтому я прекрасно знаю, какого рода тренинги он ведет. Я позвоню кому следует, чтобы к нему заглянула налоговая. Что скажешь?
Я равнодушно жму плечами:
– Звони куда хочешь, мне все равно. Он ведет много разных тренингов, я же хожу к нему исключительно на английский, мне нет дела до его других тренингов. Мне некогда заниматься ерундой. У меня впереди диплом. Практика. Экзамены. А если бы он оказался педиком, ты бы и меня причислил к ним, только потому что я к нему хожу, зашибись логика…
Отец шумно выдыхает, его глаза наливаются кровью от ярости:
– Мой помощник проследил за тобой и видел, как вы шаритесь по торговым центрам и пристаете к женщинам…
– Конечно, а где же еще мы можем познакомиться с иностранцами как не в торговых центрах? Или ты предлагаешь мне тренировать язык, practice the language, с Марьей Ивановной, которая сроду не общалась ни с одним иностранцем? Мне нужен живой диалект, а не речи викторианской эпохи…
Отец ударяет кулаком по столу, и я замолкаю, несколько секунд он просто смотрит мне в глаза:
– Я удивляюсь, как ты научился так врать и выкручиваться, я не был таким в твоем возрасте… Я имел уважение к старшим и не держал их за идиотов… Я всегда имел перед собой цели и шел к ним, а не бесцельно прожигал жизнь… иди…
Я киваю ему и быстро поднимаюсь со стула, наш разговор окончен и просить у него денег сейчас нет никакого смысла, значит, позже мне придется сделать еще один дополнительный вираж. В дверях я оборачиваюсь и широко улыбаюсь:
– Как же здорово, что ты приехал, папа…
Я еду в универ, хотя появляться там не обязательно, у меня последний курс, там, за унылыми университетскими дверями меня через длинных полгода меня ждет свобода. На лекциях совсем скучно и я слушаю ее вполуха, попутно переписываясь с девочкой, которую подцепил на прошлой неделе, кажется, ее зовут Марина, я ругаю себя за то, что забыл записать ее имя сразу, теперь приходится выкручиваться.
«Привет, baby doll, скучала по мне?» – лениво набираю я ей в Viber.
«Привет, Ян, – почти сразу же отвечает она, время ее ответа не превышает более одной минуты, это значит, что она крайне заинтересована в нашем общении, я вполуха прислушиваюсь к лекции:
«Спрос на факторы производства, является производным от функции спроса на товар, производимый с помощью этого фактора. В этой связи, спрос на фактор (ресурс) определяется производительность конкретного вида труда и уровнем цен на готовые блага…»
Просто нечеловеческая муть. Я снова смотрю в Вайбер, в нем новое сообщение:
«Здорово с тобой поболтали в прошлый раз))) Представляешь, завтра я собираюсь на выставку импрессионистов…»
Это прямой намек на то, что она будет не против, чтобы я к ней присоединился, и если бы я был каким-нибудь обычным лохом, с которыми она привыкла иметь дело, я сразу бы ей написал, брызгая слюной в экран что-то типа «здорово, возьми меня с собой» или еще хуже «пожалуйста, возьми меня с собой». Это первый, но верный шаг под каблук.
«О, импрессионистов можно любить или ненавидеть, но к ним нельзя остаться равнодушным… Их полотна заставляют нас задуматься о том, каким многогранным может быть мир. Эта специфическая техника мазков, чистые эмоции на фоне серых будней, череда печали и радости, возведенная до самой верхней, мажорной ноты…» – набираю я ей в ответ.
