Я еще поразглядывал паровозик и осторожно опустил в левый карман рубашки. А из правого опять достал мобильник.
– Валерия!.. А мама где? У соседей? Ладно, передай, что я перекусил с друзьями, пусть не волнуется… Какое тебе дело с какими! Познакомился с людьми твоего возраста, только не с вредными, как ты, а с хорошими… Жалуйся на здоровье. – И объяснил Соне и Санчику: – Это сестрица. Особа с характером…
– А мы тоже с характером, – сказала Соня. – Бабка то и дело говорит: «Что за упрямые характеры!» И учительница Санчика: «Мишаткин, с твоим упрямым характером ты опять влипнешь в историю…» А он и не упрямый вовсе, только чуть-чуть…
– Мишаткин – это фамилия?
– Да, моя и Санчика…
Мне тут же пришло в голову:
– Тогда вас можно звать одним именем: Вермишаткины. Или Вермишата. За фамилию и за любовь к вермишели…
– Ой, правда! – возликовала Соня. – Санчик, хорошо, да?
Санчик тут же кивнул, но рассеянно. Он смотрел на меня напряженно – будто с просьбой, которую опасался высказать. Быстро глянул на сестренку. И наконец выговорил:
– Клим, а ты можешь еще?..
– Что?
– Ну… еще одно доброе дело…
– Не очень трудное… совсем не трудное… – добавила Соня.
– Ну, если совсем не… Ладно, говорите скорее.
– Дай нам на минутку свой телефон, – тихо попросил Санчик.
– Да, только на минутку, – подтвердила Соня. – Мы позвоним маме и папе. Просто узнаем, как они там. А то давно уж…
– Да пожалуйста!.. Набрать вам номер или вы сами?
– Сами! – обрадовался Санчик. – Может, мы и не дозвонимся, но вдруг повезет…
Он умело понажимал кнопки, с полминуты сидел замерев, с телефоном у щеки. Эльфовые уши торчали остро и напряженно. Потом Санчик мигнул, заулыбался:
– Папа! Это я, Саня! И Соня рядом!.. Ничего не случилось, просто долго не знаем про вас… Потому что мобильник разрядился и в нем деньги закончились, а бабка… баба Лена то есть, ни копейки не дает… Хорошо, заплати! А батарейку мы сами зарядим!.. А мама где? На вахте? Ты ей привет… Ага, пока… а то мы с чужого телефона… Ну, один знакомый мальчик дал!.. Ага, передам!
Санчик выключил мобильник и протянул мне. Улыбался.
– Папа сказал: передай мальчику спасибо… Он, когда уезжал, оставил нам свой старый сотовый, но в нем деньги кончились. Теперь он перечислит…
– Хорошо… А то давайте я положу полсотни на ваш счет. На разговор или на два хватит…
– Не надо, папа перечислит, – поспешно сказала Соня.
– Он всегда делает, что обещает, – объяснил Санчик. – Просто они с мамой не знали…
– А тогда номер ваш продиктуйте. Я запишу. На всякий случай… Помните номер?
– Конечно! – подскочил Санчик. И четко сказал мне цифру за цифрой.
Я ввел их в мобильник. Объяснил:
– Может, еще пригодимся друг другу… Вермишата.
Соня серьезно кивнула. А Санчик… он опустил глаза, пошевелил пальцами в босоножке и вдруг спросил:
– Клим, а ты скаут, да?
– Че-во-о?
Он смутился:
– Ну… к нам в класс зимой какой-то дядька приходил, в рубашке со шнурками и погонами, с нашивками всякими. Рассказывал про скаутов. Говорил, что, когда подрастем, сможем записаться к ним, если хотим делать добрые дела… А ты вот тоже… вон сколько всего доброго…
– Чего – доброго? – Мне тошно стало от неловкости. – Вермишель, что ли? Вот подвиг!..
– Нет, вообще… – тихо сказала Соня.
– И форма у тебя похожая на ту, на дядькину, – заметил Санчик.
– Никакой я не скаут! А форма от лагеря осталась, от прошлогоднего. Ее нам на память отдали, потому что лагерь закрывался навсегда. Из-за кризиса…
