– Распишитесь. С.Д. Э. К. Все оплачено.
Я машинально поставил закорючку на бланке. Не уверен, что свою. Краем глаза увидел пункт назначения «Будапешт». Все произошло так стремительно, больше ничего не уловил.
И вот, сижу, значит, на высоком барном стуле, слушаю басы из-за стены. Пытаюсь привести все произошедшее хоть к одному логическому знаменателю, за который не забирают в специализированные больницы. Алкоголь весь прихватили чайки, и упорхнули вдаль, оставив мне лишь то, что плескалось в стакане. Спустя пять минут самого длительного замешательства в моей жизни, в дверях появилась фигура бабули с ведром и шваброй. Напевая что-то себе под нос, абсолютно не в такт доносящейся музыке, она проследовала к месту, где у Оксаны снесло крышу. Прислушавшись к ее мычаниям, я смог разобрать старый джингл из рекламы «mr. Proper». У бабули был орлиный нос, и темные волосы, пробивающиеся через пыльную седину.
– Мил человек, не подскажешь, кто сегодня? – обратилась ко мне старушка. Я все еще находился в некотором оцепенении.
– В смысле? – я запаниковал, что она вызовет полицию, и меня обвинят в убийстве, или в доведении до самоубийства, или чего-то там. Еще пару висяков на меня повесят, и в долгий путь на севера. Мысленно, я уже был на лесоповале и «рубал хозяйские харчи». – Я только зашел, мать. Не в курсе о чем ты. А что случилось? – паника….паника… паника…
– Да ла-а-адно! Не в курсе он – она махнула рукой в мою сторону. – Это они тебя за синьку купили, что ли?
– Кто? Э-м-м. Что?
– Не томи тетю Розу, ей недолго осталось. Немчура поганый откинулся, да?
– Нет. Девушка, – ответил я нерешительно. – Оксана, как я понял.
– Да где ты там девушку увидел!? Прошмандэ она власовская, а не девушка! – крикнула бабуля, но тут же осеклась, плюнула, и ушла мыть кровавый пол, бурча себе под нос. – Ну, ничего, Розочка. Ничего. Будет и на нашей улице праздник. Ты сказала, что переживешь этого изверга, и у тебя таки нету другого выбора. Сколько боли? Сколько ужаса ты натерпелась? А Сенечка? А Яша? Ты пообещала, что умоешься кровью этого супостата. Кровью умоешься, так ты сказала, – она горько вздохнула, выжимая красную жижу в ведро. Вокруг пахло весенними цветами и скотобойней. – Ничего, Розочка… скоро уже…
2.УСТУПАЙТЕ МЕСТА БЕРЕМЕННЫМ ЖЕНЩИНАМ, ПОЖИЛЫМ ЛЮДЯМ, И ПАССАЖИРАМ С ДЕТЬМИ
Одним жарким июльским утром, Глафира Семеновна Воскресенская проснулась, как всегда с неописуемым чувством тревоги, и ломоты в суставах от предстоящей ей суеты. Опять необъяснимо жгуче кололо в груди, и отдавало куда-то под лопатку. В утренние часы, она по обыкновению переживала о том, что же случится с ее особыми закатанными баночками в летнем холодильничке под окном, если ее вдруг не станет на этом свете. Глафира Семеновна с таким трудом добывала компоненты, стояла в бесконечных очередях, впитывая негативную энергетику, заливалась астматическим кашлем каждый вечер, но все же, ей удавалось расфасовать все по баночкам. Она клеила на них маркировки в виде лейкопластыря с именами. Среди них были, в числе прочих, подписанные красной пастой баночки «Порфирий Иванович», которых было большинство. Они были вместительны, проверены временем, чему соответствовала советская цена на донышке «3 коп». Глафира Семеновна каждое утро, перед тем как покормить Мусю (кошку средней полосатости, но высокой степени жирности) и Васю (рыжеющую болонку без левого уха, со склочным характером), всегда просматривала свои баночки под окном, и вела им учет.
