Бабушкин внук и его братья - страница 24
– Не надо мне ваших подарков… – И я поскорее пошел прочь, чтобы не зареветь.
И вдруг откуда-то со стороны, звонко так:
– Саша!
С гаража прыгнул и помчался ко мне мальчик. Я узнал его издалека по летучим светлым волосам и по одежде, будто сшитой из лиловой шторы с желтыми полумесяцами, солнышками и разноцветными звездами. Он в этом пестром наряде махал мне с балкона, когда я уезжал в лагерь.
– Ивка!
Ивке было девять лет. Он жил на третьем этаже большущего дома, который возвышался над нашим. Иногда мы играли вместе. Бывало, что я катал его на своем велосипеде. Не то чтобы приятели, но все же сосед, славный такой. И я обрадовался.
Ивка подбежал и потупился. Запереступал в пыльной траве стоптанными сандалиями. Видимо, понял, что несладко мне.
– Пришел… поглядеть, да?
– Да, тянет все-таки…
Он кивнул: понятно, мол.
– Велик жалко, – сказал я. – Теперь не покатаемся…
Он кивнул опять:
– Его весь обуглило и скрутило от огня.
– Ивка… Страшно было, когда горело?
– Еще бы! Даже к нам на балкон искры долетали. Это среди ночи случилось.
– Знаю…
– Мы потом помогали уцелевшие вещи искать. Но почти ничего не спаслось.
– Спасибо, Ивка, – сказал я. Он удивленно поднял серые, с солнечными блестками глаза: мол, за что спасибо-то?
– А ваша бабушка несколько ночей спала у нас. А папа и мама не знаю где.
– У знакомых… Ивка, пойдем к колонке, я ноги вымою.
У колонки Ивка всем телом нажал на тугой рычаг, а я под упругой струей вымыл кроссовки, прополоскал и выжал носки, стал смывать сажу с ног. Она въелась в кожу.
– Саша, давай я за мылом сбегаю!
– Не надо, Ивка, так сойдет. Дома отмою как следует. У нас теперь ванна с горячей водой.
– Значит, вы хорошо устроились?
– Обживаемся… А вы как живете, Ивка? Митя пишет?
Ивка сник.
– Давно уже не пишет. Непонятно, почему. Мама как посмотрит на его скрипку, так плачет. Боится, что… ящик пришлют.
– Какой ящик, Ивка?!
– Ну, какой… – Он смотрел на сандалии. – Цинковый… Или бумажку, что пропал без вести.
– Какая бумажка! Его же в Подмосковье отправили, ты сам говорил.
– Сперва в Подмосковье, а сейчас неизвестно куда…
– Ивка, в горящие точки не отправляют раньше чем через полгода. Это сам министр обещал.
– Министр много чего обещал, – тихо сказал Ивка. Видимо, мамины слова.
– Напишет, Ивка! Просто… сейчас почта такая волокитная, письма еле тащатся.
– Мы все надеемся, – очень серьезно проговорил Ивка.
– Его не должны в опасные места отправлять! Его должны назначить в оркестр, он же музыкальное училище окончил!
– Его – в мотострелки. В оркестр, наверно, тех берут, кто на трубе играет, а Митя на скрипке…
Я решил отойти от грустной темы. Вспомнил тихую большеглазую сестренку Ивки:
– А Соня как поживает? Все рисует балерин и бабочек?
– Рисует… Она о тебе часто говорит. «Вот если бы Саша жил здесь, мы вместе бы ходили в гимназию».
– Разве она уже учится?
– Взяли в первый класс. Ей в октябре будет семь. Шестнадцатого числа.
– Скажи ей, Ивка, что я на день рождения приду. С подарком, – легкомысленно пообещал я.
– Ладно, скажу… А лучше ты сам скажи! Пойдем сейчас к нам! Соня обрадуется.
Я посмотрел на свои неотмытые ноги, на раскисшие кроссовки.
– С такими-то лапами… Ивка, я в другой раз. Мне уже домой пора.
– Ну, давай тогда я на улицу ее позову! На минутку! И принесу еще… одну вещь.
– Что за вещь?
– Ты не уходи, я скоро! – И он помчался к подъезду.
Я сунул в карман выжатые носки, надел кроссовки на босу ногу и пошел следом. Ивка выскочил мне навстречу.